Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')

- Обязанности командира корабля исполнял старший помощник капитан 2-го ранга Хуршудов. Но он тоже убыл на берег, передав всю полноту власти помощнику командира капитану 2-го ранга Сербулову. Зосима Григорьевич душа-человек, из старых моряков, прекрасно знал корабельную службу. "Не горюй, - говорит, - кого-нибудь найдем". Нашли старшего штурмана Никитенко. Тот что-то задержался у себя в рубке, не успел карты сдать... В общем, он и заступил. Я же попросил дежурного по БЧ-5 (электромеханическая боевая часть) дать на офицерскую душевую горячую воду и пар. Помылся. Сербулов пригласил меня на чай. Вечерний чай по кораблю в 21 час. Значит, это было уже между девятью и десятью часами вечера, когда в кают-компанию заглянул Никитенко и доложил Сербулову, что северо-западный ветер усиливается, и попросил "добро" отдать левый якорь. Сербулов разрешил, и левый якорь ушел в воду... Скорее всего, именно он и вызвал сотрясение старой мины. Но кто это мог предположить тогда?!

В полночь прибыли баркасы с вернувшимися из увольнения матросами. Прибыли все - без замечаний. И я отправился к себе - в 20-ю каюту по левому борту на броневой палубе, рядом с трапом во вторую орудийную башню...

Командир отделения артэлектриков старшина 1-й статьи

Л.И. Бакши:

- В увольнение на берег я записываться не стал, хотя и была моя очередь. К тому же я, коренной севастополец, мог переночевать на берегу. Все удивились - как же так? Но у меня был свой расчет. 30 октября - день моего рождения, и потому я договорился с командиром группы управления старшим лейтенантом Захарчуком, что он уволит меня 29 октября на "сквозную", то есть до понедельника. 1 ноября я должен был прибыть на корабль к началу утренней приборки.

Все шло своим чередом. В 24 часа я встретил прибывших с берега наших матросов, так как замещал старшину команды. Ребята прибыли без замечаний. Я покурил на баке, потравил с "корешами" за жизнь и где-то за полночь отправился в наш 1-й кубрик, где жили комендоры. Он находился в носу над жилой палубой - под броней. Забрался в свою коечку - под барбетом первой башни - и уснул...

Машинист матрос Н.М. Березняк:

- После возвращения линкора на базу командование объявило всему экипажу благодарность за отлично проведенные стрельбы. С чувством гордости и в приподнятом настроении матросы, старшины, офицеры продолжали свои повседневные дела согласно обычному распорядку: одни ушли в увольнение на берег, другие стирали робы, писали письма домой, пели песни. Очень хорошо играли на баянах братья Полищуки и Калинский.

Однако письма на берег уйти не успели... Никто из нас не подозревал, что через час-другой мы навсегда расстанемся с линкором, а кто-то навечно и с жизнью.

Начальник медицинской службы Черноморского флота генерал-майор медицинской службы в отставке Н.В. Квасненко:

- В тот вечер я был приглашен на квартиру командующего Черноморским флотом вице-адмирала Виктора Александровича Пархоменко. Это было буквально за несколько часов до взрыва. Я приехал вместе с врачом-специалистом. Наш пациент чувствовал себя очень плохо: сильный жар - температура за 39 градусов, систологическое давление - под двести. Мы договорились, что завтра на службу комфлота не пойдет. С тем и уехали. Я вернулся к себе домой - на Большую Морскую. Было душновато, открыл балконную дверь. Лег спать поздно...

Старший лейтенант К.И. Жилин:

- Ночью дежурный по низам, согласно Корабельному уставу, имеет право отдыхать, чередуясь с дежурным по кораблю. При этом ни тот, ни другой не должны раздеваться. Мне выпал отдых с полуночи до двух часов ночи, и я отправился в каюту. Наша офицерская трехместка находилась в носу на броневой палубе за 50-й переборкой. Мой сосед, лейтенант Толя Гудзикевич, командир 5-й батареи, уже спал. Койка Жени Поторочина пустовала - он праздновал день рождения на берегу... Я снял ботинки, накрылся кителем, положил фуражку рядом... Только задремал - вернулся с берега Женя Поторочин. Последний баркас отходил от Минной стенки в 24.00 - значит, было где-то половина первого. До взрыва оставался час... Женя был в приподнятом настроении: невеста подарила ему картину - обезьяны в джунглях. Он все тормошил меня, хотел, чтобы я оценил подарок. Я отмахивался: "Да отстань ты, мне через час вставать!" Наконец он улегся. Я задремал...

В углу каюты стояла связка реек. Кровати у нас были деревянные, итальянские, вместо пружин - тонкие доски. Когда к нам приходили друзья-товарищи и рассаживались по нижним кроватям, доски порой ломались. На заводе в ремонте мы настрогали этих досочек про запас. Так вот, я проснулся от грохота, с каким вся связка рухнула на палубу каюты...

Помощник вахтенного офицера на баке старшина команды минеров мичман Н.С. Дунько:

- Я был во второй, "сидячей", смене и потому заступил в ночь помощником вахтенного офицера на баке. В мои обязанности входило следить за порядком на носовой части верхней палубы - от гюйсштока до второй башни. Ничто не предвещало беды. Бельевые леера с сохнущим матросским платьем придавали кораблю особенно мирный вид.