Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

Они разместились в Руане, в доме рядом с рыночной площадью, из окон которого был виден приготовляемый к казне костер. Жанна попросила воды и свежую одежду. Она долго терла себя мочалом и щелоком, жалея, что нет тут у них хорошей парной бани. Посмотрела в зеркало, уже безразлично отметила коротко остриженные рыжие волосы «под горшок» как у парней в городских слободах, потерявшие свой огненный блеск. Вышла в опочивальню, нашла на сундуке одежду, так же безразлично отметила, что это одежда знатного оруженосца, однако подивилась предусмотрительности служителей Вехма. С короткими волосами и в женском платье она бы вызвала подозрение у всех ищеек Ойкумены. Накинула что-то на себя и рухнула в теплую мягкую постель, всей своей кожей ощутив, что это впервые за долгие месяцы. Последнее что донеслось до ее уха, как кто-то перечислял имена ее судей, начиная от следователя Лафонтейна и до фискала Жана д, Эстиве. Голос не забыл никого и добавил, что бы в течение месяца всех их настигла карающая рука правосудия великих братьев.

Утром ее разбудил шум толпы. Она выглянула в окно. На площади гудела чернь и солдаты. К высокому столбу была привязана фигура в надвинутом по самые плечи колпаке. Жанна чутьем поняла, что это уже бездыханное тело. Пламя лизнуло поленья, сложенные у столба и весело заплясало по ним. Слезы навернулись на глаза девушки, она вытерла их кулаком и вместе с ними стерла видение.

Оглядевшись, она поняла, что теперь уже в другом месте. Гобелены на стенах залы, кровать под балдахином, масса женских принадлежностей на туалетном столике рядом с высоким венецианским зеркалом в дорогой оправе и небрежно брошенный парчовый халат на низкой кушетке говорили, что она в комнате дамы из высшего света и, по всей видимости, в своей. Жанна встала. Набросила халат и подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрела высокомерная юная герцогиня с льющимся по плечам водопадом огненно-рыжих волос, падающих на светлую зелень халата. Серебряный колокольчик на столике, намекал на то, что в него надо позвонить, что она и не замедлила сделать. В комнату тут же вошла молодая девушка, присевшая в поклоне.

– Что будет угодно госпоже?

– Какие планы у меня на сегодня? – Лениво спросила Жанна.

– Сегодня вы со свитой едите в Орлеан, на празднества в вашу честь, – Ответила девушка, – Готовить дорожный костюм?

– Да, и ванну.

– Хорошо госпожа. Господин Роберт ждет вас к столу в зале.

– Спасибо милочка, – Жанна взяла костяной гребень и стала расчесывать свои пышные волосы, отметив, что лет пять с последнего видения, где она была со стрижкой мальчика пажа, уж точно пролетело.

В Орлеане Жанну де Армуаз, как ее звали теперь, принимали восторженно и с большим почетом. Она отметила тягу братьев к шкатулкам с секретам. Даже ее новое имя говорило о том, что ее перекроили, перекрасили из жриц Артемиды. Горожане высказали ей благодарность, как своей героине, и Роберт решил заглянуть к маршалу Жилю, что стоял с войсками северней Пуату. Большого энтузиазма это у нее не вызвало. Ей стало все надоедать, в особенности эта кровавая бойня, идущая повсюду, эти вечный раскол и дележка того, что им все равно не принадлежало, и никогда не будет принадлежать. В Пуату маршал хотел дать ей под начало боевые дружины, но она со смехом отказалась, ссылаясь на то, что доспехи остались дома, а за юбкой рыцарям надлежит волочиться на балах, а не на полях сражений. Затем Роберт потащил ее в Париж, от одного вида которого ее тошнило, и у нее болела голова. Жанне все время казалось, что пламя от костра Жака де Моле все-таки перекинется на нее. Опасения подтвердились. Продажный парижский парламент и охочий до зрелища люд, захотели устроить ей судилище как самозванке и выставить у позорного столба. Даже Роберт возмутился, напомнив им, что времена Жидовского острова прошли. Рыцари из свиты Орлеанской Девы во главе с Угрюмами звякнули мечами о щиты, поумерив пыл горожан, и те охладели к этой мысли.

Отряд Жанны повернул в Землю Лотаря, обитель братьев Сиона, в свое новое пристанище с характерным названием Арлон. Ее уже тяготил этот женский наряд, грудь стискивал непривычный корсет, и тело не могло дышать под многочисленными юбками.

– Скорей бы домой, и накинуть легкий восточный халат или тяжелую воинскую кольчугу, продуваемую всеми северными ветрами, – Билась мысль в мозгу Жанны.

Видение стало расплывчатым и далеким. Она почувствовала тяжесть броней на плечах, дуновение прохладного ветерка освежило ее чело. Жанна открыла глаза и поняла, что она на Елисейских полях, вблизи так не любимого ей Парижа. Она встала с примятой травы и пошла в сторону Марии, уже заседлавшей коней.

– Ну что? – Спросила та участливо.

– Все будет хорошо! – Ответила Жанна. Затем порывисто обняла подругу и горячо прошептала ей в ухо, – Спасибо тебе и твоим Угрюмам. Люблю вас всех!

– Ну что ж Орлеанская Дева, – Мария подвела ее к своему иноходцу, – Вот тебе от нас подарок.