Тайны Римского двора

Казалось, всё способствовало красоте пышной панорамы: заходящее солнце обливало её великолепным розовым светом, само окружённое золотым венцом; прозрачные, разноцветные тучки плыли по горизонту и ещё более украшали его. Внизу и вверху кишмя кишел народ в праздничных одеждах, и виднелись блестящие экипажи римской и иностранной аристократии.

Когда ночь опустилась над городом и его зданиями, сад Пинчио засверкал разноцветными огнями, подобно морскому маяку. К свету роскошнейшей иллюминации присоединился фейерверк, и скоро ракеты и шутихи заблистали на тёмном фоне неба; со всех террас падали световые каскады; огненный дождь брызгал у подножия холма, который, казалось, сам весь пылал.

В эту октябрьскую ночь Рим праздновал возвращение папы из его продолжительного путешествия по владениям святого престола.

Римское население осталось верно своим древним вкусам: прежняя страсть к цирку ныне воскресала в великолепии праздников, зрелищ, всевозможных развлечений и религиозных торжеств. В чаду этих удовольствий Рим забывает все; он не думает о своих муках и страданиях, признаки которых напоминают ему его унижение и падение.

Во время господства французов в Риме, бывшем тогда главным городом Тибрского департамента, не было места для общественных празднеств или, лучше сказать, их местом был самый центр города; но для населения не было тенистого места, где бы оно могло в свободные часы защититься от палящих лучей южного солнца.

Французская администрация выбрала великолепную местность Пинчио, и тут разбили сад, парящий над всем городом, с высот которого можно окинуть всю долину Тибра и хребты гор Лациума, Сабинии и Этрурии. Две тысячи рабочих в течение трёх лет, от 1811 до 1814 года, занимались украшением этого сада, им было заплачено несколько миллионов. При папах народ бездельничал, французы поняли, что только трудом его можно было оторвать от воровства и нищенства.

Сад Пинчио пользуется особенным расположением римлян, в стремящейся туда толпе можно различить все классы общества папского города. Аристократия, тип смешанный и почти сгладившийся, живёт на левом берегу Тибра. На правом берегу — транстеверинцы подтверждают вполне своё римское происхождение: суровые и энергические черты показывают сильную и пылкую натуру, широкий лоб, закруглённые брови, большие и выразительные глаза, прямой или горбатый нос придают лицу транстеверинца мужественное выражение. Заречные женщины отличаются смуглым румянцем, блистающим, но томным взглядом, благородными и правильными чертами и восхитительнейшим бюстом.

Это признаки туземной расы; отсюда, из-за реки, художники берут себе натурщиков, отсюда же выходят все чернорабочие — fachini, мясники, лодочники, носильщики и, надо сознаться, разбойники.

Рядом с этими двумя господствующими народами прозябает еврейская нация, угнетаемая гордостью одних и грубостью других, и лишь одна красота еврейских женщин восстаёт против этого унижения.

Множество иностранцев, особенно англичан с их многочисленными семействами, придают Риму вид обширной гостиницы, открытой для всех наций, и в этой инородной толпе почти растворяются сами римляне.

В Пинчио каждый класс имеет свои нравы и свои забавы.

Аристократия, дворянство и духовенство то надменно позировали, то выказывали притворную скромность, бросая исподтишка косые взгляды на женщин, кокетство, туалет и оживлённость которых так выставлялись напоказ. Всё, что только было в Риме блестящего, славного или знаменитого, всё было в саду Пинчио.

Молодые монсеньоры и римские франты вели себя так шумно, что офицерство держало себя в сравнении с ними очень степенно. Транстеверинцы предавались своим забавам совершенно свободно, — после фейерверка они отправились по большей части в окрестности Понтемоля, на Монте́-Тестачио; при свете факелов туда прибывали живописные группы в самых пёстрых и разнообразных костюмах. Сюда приходит римская гризетка, в своих самых богатых и ярких нарядах, с цветами на голове, напоминающая прекрасных, стройных греческих девушек, часто вместо цветов они убирают голову гирляндами из ореховых листьев, нежный бледный цвет которых представляет красивый контраст с их чёрными, как вороново крыло, волосами, подколотыми золотыми и серебряными шпильками. Грациозные, гибкие и стройные, они обожают танцы, которые большей частью сами выдумывают. Римские танцы почти всегда зависят от минутного расположения танцора: то почти замирают в самом медленном темпе, то вдруг порываются в бешеной и страстной пляске. В эти весёлые дни вино льётся рекой, и пьяная толпа возвращается в Рим при свете факелов, распевая песни по улицам, которых и не оставляет почти всю ночь. Эти народные праздники особенно привлекательны своей милой оригинальностью.