Тайны Римского двора

Иезуиты хотели было строить свои дома в его государстве. Но царь изгнал их апрельским указом 1718 года. Пий VII в начале нынешнего столетия снова внедрил иезуитов в России. Из всех стран Россия всего менее вмешивалась в религиозные споры; она волновалась, но никогда не обагрялась кровью; впрочем, рассказывают, что царь неизвестно с какой целью ездил в Рим для свидания с папой. Наше мнение таково, что простоватые москвичи должны опасаться папской хитрости. Реформация проникла в Испанию, но Филипп II поклялся истребить протестантов. В Валладолиде сожжено было сорок человек на медленном огне, заподозренных в ереси. Король спокойно смотрел на это ужасное зрелище; он засадил также в тюрьму инквизиции Карранта, архиепископа Толедского, и Константина Понса, бывшего проповедника Карла V, оба были заподозрены в ереси. По смерти Понса и Карранта были сожжены их изображения. Благодаря этому двойному оплоту костров и палачей, Испании удалось оттолкнуть Реформацию, но всё-таки она не была в безопасности от её влияния. Основание Соединённых провинций и потери, понесённые в столкновении с английским флотом в Ла-Манше в 1588 году, ослабили её морское могущество. «Непобедимая армада», великолепный флот Испании был наполовину уничтожен.

Потеря Португалии увеличила несчастья Филиппа II; это уменьшение богатства было справедливым наказанием за все его жестокости.

Инквизиция, возбуждающая общее негодование и теснимая Реформацией, принуждена была наконец отступить, облагодетельствовав тем страну.

После этого поверхностного взгляда, брошенного на Европу XVI столетия под влиянием Реформации, обратимся к настоящему положению её, с точки зрения сношений Рима с христианством.

В Германии водворился протестантизм; в Вене, где иезуиты сохранили свои учреждения и свою власть, католичество находится в постоянных интригах с протестантизмом.

Рим и его агенты ещё не отказались от своих притязаний на Германию, коварство их тайных замыслов обнаруживается в постоянном сопротивлении сближению протестантов с католиками. В настоящее время в Германии быстро развивается новый раскол, возбуждающий в католиках несравненно более опасений, нежели в протестантах. Новое учение, несмотря на свою крайность, есть уже воззвание к свободе, встревожившее царей и поколебавшее папский престол. Рим просил содействия католических государей для уничтожения раскола; папа со своей стороны лично и через своих сообщников униженно просил еретическую Пруссию искоренить новую ересь.

Берлинский государственный совет, гордый своей недавно приобретённой властью над Германией, отвечал, что причиной всему злу было упорство, с которым папа отказывал в разрешении гражданского брака, требуемого всей страной.

Германия не забыла, как настойчиво Рим поддерживал политическое и религиозное сопротивление. Вся Германия была проникнута тайным стремлением к национальной свободе. Власть, владычествовавшая над её разделённой на части территорией, раздражала её. Этим стремлением к свободе объясняются все волнения таможенного союза и новохристианства Ронга и де Черки. Кровавая стычка Лейпцига доказывает, что католические князья всех более способны ограничить свободу в религии, так как опасаются всего, что может ограничить их господство над умами. Рим поддерживает эти смуты, питая безумные надежды и закрывая глаза перед очевидностью вековых фактов. Раскол делает в Германии быстрые успехи и разрывает связь её с католичеством.

Предполагают, что посещение Рима российским императором имело целью принятие мер для прекращения этого религиозного восстания, очень волнующего Рим. Экзальтация и мистицизм германских идей не ограничиваются Европой и пределами страны, они распространяются по всему Северу, порождают всюду стремления к политической свободе.

Слабый, падающий Рим всё ещё мечтает о всемирном первенстве; он с коварным искусством эксплуатирует напуганные государства и является перед царями со своим религиозным воинством как единственной защитой против народного волнения; но обессиленному Риму едва удаётся произвести ничтожные смуты, возбудить кое-какие официальные строгости.

Католицизму нечего более терять в странах Северной Европы, так как он всё уже потерял в них. Ярость приверженцев римско-католического учения увеличивается ещё более от их бессилия; честолюбивые дворы и духовенство тайными происками стремятся привести в исполнение свои замыслы. Урок, данный Германией гордости священников в XVI столетии, потерял уже прежнюю свою силу для Рима XIX столетия.