Тайны старой аптеки

Лемюэль Лемони положил пестик на стол, поставил рядом череп в парике и, достав из жилетного кармана часы, проверил время.

Скоро полночь.

Повернувшись к дистиллятору, он отметил, как вязкая рыжая капля медленно, будто нехотя, срывается из горлышка краника и падает в поставленную склянку. Очередной, тридцать первый, ингредиент готов. Остался последний – тайный.

Время пришло.

Бросив взгляд на главный рабочий стол, на котором уже были собраны все приготовленные ингредиенты, Лемюэль подошел к шкафу и, сняв с полки баночку с ядовито-зеленым раствором, откупорил ее и опорожнил одним глотком.

Средство начало действовать уже спустя пару минут. Перед глазами все поплыло, на лбу выступили мелкие капельки пота, Лемюэль ощутил подкативший к лицу жар и пошатнулся.

Нет, рано… это лишь первое блюдо, настал черед второго…

Непослушной рукой Лемюэль достал из кармана склянку с зеленой ленточкой на горлышке, вытащил пробку и поднес склянку ко рту. Наклонив ее, он подхватил влажными губами одну пилюлю и проглотил ее.

А потом на негнущихся ногах добрался до стула и тяжело опустился на него.

– Эх, Лемюэль-Лемюэль, – раздалось сбоку знакомое ворчание. – Какой же беспорядок ты учинил в моей провизорской.

Лемюэль повернул голову. На стуле у смесителя сидел прадедушка. На нем был его обычный зеленый камзол, расшитый золоченой нитью лиственной вязи, на голове сидел желтый, похожий на луковицу, парик, а на носу – очки в круглой оправе и с изумрудными стеклами.

– Здравствуй, прадедушка, – негромко сказал Лемюэль.

– О, ты наконец показал этому вредителю настоящее гостеприимство Лемони, – поправив пышный шейный платок, отметил прадедушка, кивнув на распростертого Джеймса. – Я ведь говорил тебе сразу же от него избавиться, но ты вечно меня не слушаешь. Ох уж эта молодежь… Впрочем, оставим его. Ты ведь сейчас занят изготовлением новой сыворотки, я прав? Не терпится взяться за работу. Что именно ты пытаешься создать?

Лемюэль тяжело поглядел на него.

– Лекарство… лекарство от гротескианы.

Прадедушка нахмурился и покачал головой.

– Мы ведь множество раз это обсуждали, Лемюэль. Я не помню последний ингредиент. Моя память не такая, как прежде. Но я вспомню. Однажды. И тогда мы вылечим твою жену.

Лемюэль невесело усмехнулся.

– Старый добрый мотив. «Я не помню, Лемюэль», «Я забыл, Лемюэль», «Однажды я вспомню, Лемюэль». Сколько лет я все это слышу…

Старик прищурился.

– Не забывай, с кем говоришь, Лемюэль. Мне не нравится твой тон. Неужели ты думаешь, что я бы стал от тебя скрывать…

– Хватит, прадедушка! Я все знаю. Можешь больше не лгать.

– Но, Лемюэль, я не лгу! Если бы я мог…

– Я говорил с отцом.

При этих словах лицо прадедушки застыло, и Лемюэль понял, что попал в точку.

– Но ведь это невозможно. Лазарус давно отключен.

– Джеймс включил его. Этот глупец вернул к жизни отца, и он едва всех здесь не убил.

– Где Лазарус? Что с ним?

– Рад, что тебя это волнует. Отец не оставил мне выбора, и я… – Лемюэль запнулся, – я убил его.

Прадедушка тяжело вздохнул, но Лемюэль с легкостью различил облегчение, промелькнувшее на его лице. Слишком давно он знал старика.

– Горько это слышать. Я любил Лазаруса. Но он был безумен, если бы ему удалось довести свой эксперимент до конца…

– Ты и при жизни был лжецом, верно?

Прадедушка грозно свел брови.

– Лемюэль, я не потерплю оскорблений! Ты забываешься!

– Я знаю, что произошло тогда, двадцать лет назад. Это ты все подстроил, заставил меня думать, что отец – безумец, который хочет провести надо мной эксперимент, а потом заменить на механоидов всех в городе. Это ты убедил меня помешать ему, моими руками ты отключил его и запер в шкаф. Что он на самом деле сделал, прадедушка? Хотя я и так догадываюсь: отец узнал, что ты задумал, и решил помешать тебе. Не так ли?

Прадедушка дернул головой, отчего его парик качнулся, после чего выхватил из кармана платок и принялся протирать очки. При этом старик ни на мгновение не спускал взгляда с Лемюэля. Кажется, он понял, что на этот раз отговорки не сработают. Он не знал, что Лемюэлю рассказал отец, и ожидаемо решил, что все. Этот разговор должен был состояться рано или поздно – старый господин Лемони осознавал, что время наигранного непонимания, бед с памятью и лживой любезности прошло.

– О, Лазарус… – протянул прадедушка. – Мое самое горькое разочарование. Сколько надежд я на него возлагал! Но он оказался таким же тюфяком, как и прочие – те, что были до него. Я был с ним с самого его детства, наставлял, как и тебя. Как думаешь, кто обратил его внимание на механику? Кто помогал ему? Кто дал ему цель в жизни?

– Ты вел его к своей цели.

– Верно. Он должен был провести эксперимент, должен был переместить себя в вечное, нестареющее тело, каждую деталь в котором можно легко в случае надобности заменить.

– Ты хотел захватить его, хотел сам занять нестареющее тело…

– Проклятье, как же близко я был! – с искренней горечью воскликнул прадедушка. – В каком-то шаге от исполнения того, о чем мечтал десятилетиями!

– Когда отец раскусил тебя?