Тайны старой аптеки

– Он неправильного цвета, – заметила старуха. – Настоящий вороний суп должен быть не красным, а черным.

– Нет, красным!

– Черным!

– Красным!

Джеймс понял, что больше ничего любопытного не услышит, и направился наверх…

…Не дойдя буквально пару шагов до своей комнаты, Джеймс остановился.

Дверь спальни мадам Клопп была открыта, и из-за нее раздавались очень странные звуки – хлюпанье и всплески, а еще кто-то что-то бормотал.

Заглянув в комнату, Джеймс оторопел. Да и кто бы на его месте отреагировал иначе, увидев подобное.

В комнате был Лемюэль. Скрючившись в три погибели, он держал в руках рыбу Мередит и крепко сдавливал ее, словно пытался задушить. Рыба отчаянно била хвостом из стороны в сторону, судорожно раскрывала пасть и шевелила жабрами. Она страдала и задыхалась, а аптекарь продолжал ее мучить.

– Лемюэль! Что вы делаете?!

Лемюэль повернул голову, и Джеймс отшатнулся. Лицо кузена было так сильно искажено, что он его даже сперва не узнал: кожа на скулах будто натянулась, а щеки запали сильнее обычного, глаза тонули в черных кругах и яростно сверкали – в них застыла такая злоба, что Джеймс по-настоящему испугался. Таким он Лемюэля прежде не видел.

– О, дорогой кузен, – протянул аптекарь, и его губы сложились в ехидную усмешку. – Снова ошиваетесь повсюду и суете нос в чужие дела?

– Нет, я просто… – Джеймс дернул головой и нахмурился. – Что вы делаете с бедной рыбой?

– Бедной? Эта мерзавка попыталась откусить мне палец, а я просто хотел ее погладить.

– Вы ведь на самом деле не хотели ее погладить, верно?

Лемюэль прищурился и сдавил рыбу сильнее, отчего та издала отчетливый хрип.

– О, вы поймали меня с поличным, дорогой кузен, можно сказать, раскусили. Я хотел съесть рыбеху – пока еще в этой дыре дождешься обеда. Или вы предлагаете мне грызть ножки стульев?

Лемюэль произносил эти два слова, «дорогой кузен», намеренно их растягивая так, что они звучали с легко читаемой издевкой.

– Вы хотели съесть ее… сырой?

– Не вам, дорогой кузен, осуждать мои вкусовые предпочтения. Это мой дом: хочу – съем сырую рыбу, захочу – вас съем.

Лемюэль швырнул рыбу обратно в аквариум, и в воздух поднялся фонтан брызг. Рыба заметалась в воде. Аптекарь меж тем отряхнулся, как кот, и снова повернулся к Джеймсу. Отметив выражение его лица, он расхохотался.

– Это же просто шутка, дорогой кузен. Вас есть никто пока что не собирается.

– Пока что?

– Вам говорили, что вы – зануда, дорогой кузен? Зануды слишком терпкие на вкус – уж лучше съесть сырую рыбу. Принесла же нелегкая из Рабберота родственничка, который не понимает шуток!

– Что-то я не замечал, чтобы вы раньше шутили.

Лемюэль двинулся к Джеймсу странной покачивающейся походкой и подошел так близко, что ему тут же захотелось отстраниться.

– Ну что вы, дорогой кузен. – Лемюэль прищурился. – А как же моя славная шутка с крышкой люка? Неужели вам было не смешно?

Джеймс не поверил своим ушам.

– Это… это вы меня заперли? – запинаясь, спросил он. – Но зачем?

– Мне показалось это забавным. – Лемюэль со злорадством усмехнулся. – Как вы стучали! Как звали на помощь… нужно как-нибудь повторить.

– Лемюэль, это… подло!

– Нет же, это забавно. В моей унылой жизни так мало радости. Но вот такие мелочи… запереть кого-то в клоаке, дать старухе вместо пилюль хорошего настроения «Болезневин», порезать шланг пневмоуборщика, заманить котов, чтобы они устроили дебош, что-то сломать… это так приятно.

«Он не в себе! – понял Джеймс. – Кажется, безумие взяло верх. Это не Лемюэль… что же делать?!»

– Где старуха? – спросил Лемюэль.

– На кухне. Они с Хелен готовят суп.

– Ненавижу эту провонявшую нафталином кошелку. Если бы не Хелен, давно свернул бы ей шею.

– Лемюэль, вы говорите ужасные вещи…

– Да я же шучу, дорогой кузен! Эта карга сама кому хочешь свернет шею. Хотя… у нее несколько иные методы.

– Методы? Вы о чем? – спросил Джеймс, и тут он догадался. – Вы имеете в виду ее мужа? Он ведь не сбежал, верно?

Лемюэль поднял руки, манерно отдернул по очереди манжеты и демонстративно зааплодировал кончиками пальцев.

– О, он не сбежал. Старуха не могла выносить, что этот хмырь избивает ее дочь, и смазала ядом его парик. Ну, и хмырь Уиллард Клопп приказал долго жить.

– Смазала ядом… парик… – задумчиво проговорил Джеймс. – Я слышал, как она бормочет во сне, что нужно смазать чем-то все трессы, только я не понял, что это за трессы такие.

– Парик состоит из трессов – это ленты, к которым пришивают волосы. О, она смазала ядом их все. Изобретательно, мда… а потом, когда старина Уиллард откорчился, избавилась от трупа с помощью этого идиота Тромпера. Отправила дохляка Уилларда на дно канала…

Джеймс слушал с раскрытым ртом. Все сложилось! И предметы ненависти мадам Клопп, и то, что говорил Тедди Тромпер: его брат сделал кое-что для Хелен – то, что она обязана была оценить, – он помог ее матери избавиться от тела отца! Все вдруг встало на свои места.

– Почему вы рассказали мне об этом? – спросил Джеймс.

Лемюэль хмыкнул и подмигнул.