Тайны степи

— Хотите, чтобы о ваших тайнах знали все здесь присутствующие? А как же клятва, данная отцу? — усмехнулась я, поворачивая на пирамидке верхушку. Теперь нас не услышат, а я наконец-то выскажу этому неприятному типу все что накипело. — Что, тяжело быть тенью младшего брата, знать, что он занимает ваше место? Сколько раз за свою жизнь вы мечтали рассказать ему правду? Сколько раз спрашивали себя: почему так сложилась жизнь, почему отец открыл вам правду так поздно? Но чаще вас мучит мысль, зачем он вообще это сделал. Думаю, вы и сами уже догадались, что именно произошло примерно тридцать лет назад. Тогда ваш отец случайно узнал о существовании старшего сына и о том, что жить ему осталось недолго. Но он не из-за плохих вестей приказал упрятать провидца в камеру и отрезать ему язык. Нет, он понимал, что появление нового наследника — это угроза объединения степи. Поэтому он взял с вас, тогда еще молодого, амбициозного сына кухарки клятву верности, но не себе, а Джанжууру. Именно его вы клялись защищать даже ценой своей жизни. Сильная клятва, на крови, закрепленная официальной последней ведьмой. Сколько вам тогда было? Четырнадцать? Казалось бы, вот оно признание — личный телохранитель и доверенное лицо наследника. Но как быстро счастье сменилось осознанием, что вас банально использовали? Несколько месяцев?

— Семь, — хрипло ответил Манор, смотря на меня остекленевшими глазами. Он будто бы меня не слышал, а снова переживал свою личную трагедию, изменившую ему всю жизнь. — Целых семь месяцев я жил, чувствуя себя нужным, взрослым и вовлеченным в тайну. Тяжелое обучение ничуть не делало меня менее счастливым. А потом меня вызвал к себе Князь перед походом, и рассказал, что он из него не вернется, что он мой отец и я должен позаботиться о брате. Напомнил о клятве и поведал мне о последствия ее нарушения…

— Тень и верность — это ведь не приговор. Можно быть верным другом, но при этом не обрекать себя на одиночество. Подумайте, Манор, ваша жизнь проходит, а вы так и варитесь в своей давней обиде, раз за разом спрашивая себя: «А что если бы…» Не надо, живите полной жизнью, женитесь, родите детей… — договорить напутственную речь я не успела, Манор опустился передо мной на колени и приник губами к моей руке. — Вы с ума сошли, немедленно встаньте. Да-да, я понимаю, что вы всегда выполняете свои обещания, но мне этого не надо. Я вообще против унижений.

— Стоять на коленях перед красивой женщиной — это не унижение, — с горечью ответил мужчина, но с колен поднялся. Я стояла спиной к остальным, но просто физически ощущала любопытствующие взгляды и парочку ревнивых.

— Я же вам не нравлюсь? — улыбнулась Манору, стараясь отвлечь его от грустных мыслей.

— Леди, вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, но все портит ваш характер. — К степняку постепенно возвращалась его вредность и меня это почему-то радовало. — Жаль, я не знаком с вашим супругом, а то с радостью пожал бы его руку — святой человек!

— Вы даже не представляете насколько, — усмехнулась я, провернула обратно вершину пирамидки и развернулась к остальным присутствующим. Все без исключения мужчины в зале задавались одним и тем же вопросом, это было видно по их глазам. «Что она ему сказала», — читалось в них. — Господа, стыдно быть такими любопытными. Подумаешь, мужчина объяснился даме сердце в любви, он же сделал это от чистого сердца, без всяких пошлостей и намеков. Господин Манор вообще на редкость честный человек.

— Ведьма, — донеслось до меня тихое и гневное шипение упомянутого «честного человека».

— Пес, — с милой улыбкой, но так же тихо бросила я через плечо.

Удивительно, я ожидала увидеть злость на лице мужчина, а обнаружила первую искреннюю улыбку. Нет, я совершенно ничего не понимаю в мужчинах. Домой, срочно домой к Двэйну, подальше от этих странных степняков, которым нравятся ведьмы.

Глава 16

В самом эксперименте мне отводилась незначительная роль: заряжать артефакт силой и всем своим видом демонстрировать колдовскую мощь. Роль артефакта играл кинжал Джанжуура. Выбор этот был сделан неслучайно, издревле в степи воины приносили клятву на оружии. Да и мне легче демонстрировать магию на лезвии кинжала, покрывая его на несколько секунд инеем перед порядком напуганной публикой. Потом Манор грубым и простым языком объяснял всем, что из-за предательства Великий Князь решил возобновить традиции предков. А именно то, что раньше клятвы верности всегда произносились в присутствии ведьм, которые своим нутром чуяли ложь. Джанжуур решил же пойти дальше, и ведьма, то есть я, наложила на артефакт проклятие, которое превращает предателей в калек. Иначе говоря, если прикоснуться к лезвию и произнести клятву верности, а на самом деле человек уже продался заговорщикам или преступникам, то его рука сразу почернеет и высохнет, а спустя всего год весь его род начнет болеть, пока полностью не вымрет.