Тайны третьей столицы

Вот его-то Кеша и попросил спешно, но аккуратно найти инвалида Вилена Королева, по прозвищу Абсент, и расположить к общению с журналистом.

—  Какая-то наводка есть, как его искать?

—           спросил Влад.

— О нем был репортаж в «Упертых новостях»,

—           ответил Шеремех. — Якобы его избили до ин­валидности при захвате Химмаша. А у меня есть данные, что как раз — при штурме. Может выйти скандальчик. Поторопись, ладно?

— Не вопрос. Тут вот какое дело... Ты слышал о таком, о Гремлине?

Кеша пожал плечами:

— Без понятия.

— Это хакер. Кроме «ника» Гремлин — псев­донима в Интернете — я ничего о нем самом не знаю. Зато дела его знамениты. Это он, в частности, запустил вирус в компьютеры «Гормаша», ког­да прокуратура пыталась разобраться с тамошней бухгалтерией. В результате вся «гормашевекая» бухгалтерия исчезла, будто ее никогда и не было. Прокуратура только ручонками развела: миллионы как растворились.

— Ну и что этот Гремлин?

— Он вышел на меня через Интернет и пред­ложил за три штуки баксов выложить офигенный компромат на мэра.

— А что именно?

— Не говорит. Мол, утром деньги, вечером

—           стулья.

— При чем тут стулья? — не понял Шеремех.

— Это из этого, — смутился Влад. — Из «Две­надцати стульев».

— А-а... Дорого. Поговори: про что хоть комп­ромат-то? И постарайся узнать о самом Гремлине. Еще чего новенького?

— Еще ларечники и магазинщики взвыли: зам ЧАМа по торговле обложил их новой данью: на тротуары. Говорят, у них там, в мэрии, какой-то аврал. Кажется, на выборы губернатора деньги со­бирают. Пойдет? Мол, за счет горожан мэрия тратит бешеные бабки на то, чтобы скинуть Россиля. Я тут прикинул: зарплата дворника у нас пятьсот рублей в месяц, а мэрия только на критику де­душки по ТВ тратит каждый день не меньше тридцати тысяч баксов. Это около ста тысяч в месяц. Три миллиона рублей. Выходит, каждый месяц на эфир, чтобы показать, как губер не нра­вится мэру, за счет горожан выпуливается порядка шестидесяти тысяч зарплат дворников! Чего ж удивляться, что у нас всюду такая грязища?

— Пафосно. Но не очень доходчиво. Где связь между дефицитом дворников и поборами с торга­шей? Народ подумает: цены высокие, торгаши не обеднеют.

— Но эти ж поборы еще. больше цены взвин­тят!

— Влад, мне это объяснять не надо. А нашим наивным горцам это объяснять без пользы дела. Если бы они были способны это понять, они бы этих рвачуг в мэрию не выбирали! Еще?

— Племянника управляющего «Гормаша» взя­ли с наркотой. Это пока неофициально. Официаль­но: за драку с милицией.

— А вот это интересно, — насторожился Кеша.

—           С чего это они так?

— Да ничего особенного. На дискотеке они к нему привязались, он отмахнулся, вот они и шьют сопротивление властям.

— А с чего это они привязались на дискотеке именно к нему? Там что, народу было мало? Тут какая-то подлянка Кунгусова.

— Да брось, Кеша. Ты скоро и за дождь...

—           Дождь — это гребанное явление природы. А вот грязюка после него — дело рук политико-уго­ловных мерзавцев из мэрии. Так и тут. Анализируй: за сопротивление ментам можно втихушку взять любого, кто на них-косо посмотрит. А на дискотеке все друг друга толкают, дело нормальное. Поче­му они взяли именно племянника управляющего «Гормаша»? Ты учти: его ставили не пошлые ворю ги из мэрии, а энергетики, которые зело озабочены возвращением долгов. Дальше считаем. Сколько вьюношей ежедневно менты трамбуют за хулиган­ку? Почти все они при этом сопротивляются. Тебе что, обо всех их докладывают? Нет. А про этого доложили. Не может быть такое случайно. Кто-то явно тужится, чтобы мы это дело раздули. Слушай! А ты спроси-ка этого, как его, Хоббита?

— Гремлина?

— Ага, его. Он может залезть в компьютеры «Гормаша»? Не удивлюсь, если у них как раз на­мечается сделка на парочку другую, по крайней мере, деревянных миллиончиков. Давай, проверим его возможности.

— Ну, я попытаюсь, — не скрывая сомнения, согласился Влад.

Шеремех относится к тому меньшинству, ко­торое на работе не просто зарабатывает, а — живет, действительно любя свое дело. Бездельники и те, кому с выбором профессии не повезло, обзывают их трудоголиками. Мол, это не мы тратим жизнь впус­тую на то, что не любим, а это они ненормальные. При этом никто не обзывает трудоголиком Пуш­кина, или Бетховена, только на том основании, что они работали всласть и без выходных.

Шеремех обладал дикцией, которую злопы­хатели называли «кашей во рту». Кашляющий водопроводный кран в сравнении с ним Левитан. К тому же он весьма приблизительно представ­лял себе то, что зовется хорошим вкусом. И тем не менее, он вполне заслуженно стал лауреатом престижной телевизионной премии. Он брал энер­гией и азартом там, где другие мямлили, козыряя тщательностью. Результат был очевиден: Шеремеха знали и любили горожане, а его конкуренты были широко известны в узких кругах.