Тайны третьей столицы

Она прекрасно знала, что ее Костя отсидел че­тыре года не за детские шалости, а за грабежи. И, судя по тому, что он, подпив, рассказывал о себе, прояви следователь побольше ума и старания, си­деть бы Косте еще не один год. Мама ей говорила, что бандиты умеют пустить пыль в глаза букета­ми, шикарными вечеринками и швырянием денег. Деньги им достаются легко, а срок на свободе слишком мал, чтобы откладывать что-то. Поэтому на что, на что, а на обещания и клятвы они не скупятся. Но это не значит, что и ей, Рите, надо рисковать жизнью, дабы стать еще невесть какой по счету, убедившейся на своей шкуре: черного кобеля не отмоешь добела.

Но Рите очень хотелось доказать маме, что и та может ошибаться, и что именно ей с Костей по­везет, он осознает пагубность преступного пути, и они заживут честно и счастливо.

К тому же, ей никак не верилось, что краси­вый и остроумный парень может быть подлым. Во всяком случае, по отношению именно к ней.

Но теперь ей хватило ума, чтобы сложить один и один. Если вчера ты просила у парня совета, к кому обратиться по поводу рассказа старушки, а назавтра тебе подсунули липовую турпутевку, и ты очутилась в турецком борделе —то все ясно. Костенька поделился информацией со своим  —как там они называют начальников? — паханом. Тот решил, что убить ее будет стоить дороже, чем билеты до Турции. Тем более что отсюда пойдет и плата за нее. Возможно, часть заработанных ею в борделе денег достанется и Костеньке. Он сможет угостить шикарным ужином и осыпать цветочка­ми еще одну дурочку. А может, и не одну.

Мама опять оказалась права. Противно лязгнула дверь, и Пингвин, пальцем называя на Риту, пропел:

—       Эй, ты-ы! Кли-иент ждет!

— Ни пуха, ни пера! — пожелала сердобольная охлушка.

— К черту! — ответила Рита, поправляя на ходу волосы.

— Ну, раз она прихорашивается... — услышала она за спиной, и дверь захлопнулась.

В жизни всегда есть место подвигу

Пройдя за Пингвином по тому же коридору, но уже в другую сторону, Рита очутилась в апар­таментах, похожих на номер в приличном отеле. Огромная гостиная, богато обставленная, плавно перетекала в прохладную спальню с огромной круглой кроватью под прозрачным балдахином с тяжелыми кистями. Все это великолепие ясно да­вало понять: клиент — богатенький и влиятельный, а потому наверняка противный. Богатые люди во­обще не считают нужным тратить силы на обходи­тельность, а уж в борделе — тем более.

Подавив в себе дрожь и страх, она глубоко вздохнула и мобилизовалась, застыв посреди гос­тиной.

Белая с золотом резная дверь справа от входа открылась, и из ванной, пыхтя, вышел тучный, об­ливающийся потом, коротконогий турок. Его лицо сияло от самодовольного предвкушения.

«Вот угораздило же таким уродиться, — с жа­лостливой иронией подумала она, — А ведь у него наверняка и жена есть. Может она его даже любит. Но ладно. ...»

— Зер гут! — почтительно улыбнулась она, зная, что туризм туркам помогают наладить не­мцы.

Турок горделиво сбросил халат и, покачивая волосатыми плечами, прошествовал к кровати.

— Наташка! — позвал он.

И черный Кощей, запугивавший ее побоями, и писклявый Пингвин, снимавший с нее мерку, и со­седки по камере, слишком дружно уговаривавшие ее смириться, не придали значения двум фактам из биографии Риты.

Во-первых, она работала на скорой помощи, и не где-нибудь, а именно в Катеринбурге. Тут она получила такой жизненный опыт, который не снился ни морским пехотинцам в песках Ирака, ни даже спецназовцам в Чечне.

И пьяница с ножом на нее бросался, решив, что она — сама Смерть, явившаяся по его душу. И наркоман прижимал к ее горлу перепачканный в крови спидоносца шприц, требуя наркотика. И жена-истеричка душила, вообразив, что Рита — лю­бовница умиравшего от инфаркта мужа. И дряхлая с виду бабка с манией преследования, окруженная десятком вонючих вопящих кошек, вонзала в нее ножницы, решив, что Рита хочет отобрать ее мяу­кающих любимцев.

Орденов за все это не дают, и зарплатой тоже не балуют. Но зато, переживший подобное не ис­пугается кучки сутенеров-недоносков, способных жить только за счет слабых женщин.

К тому же та самая бабка-кошатница со­служила хорошую службу. Из-за нее у Риты приключился нервный срыв, и доктор Брылин по дружбе — то есть, задаром — устроил ее на сеансы психологического тренинга. Уже после нескольких занятий, почувствовав себя уверенней, она начала гораздо трезвее оценивать ситуации, и многое пере­осмыслила в своих приоритетах.

Жаль только, что не все.

Но она успела понять, что в этой жизни мало быть отзывчивым на чужую боль, не мешает всегда иметь под рукой что-нибудь увесистое или, на ху­дой конец, хотя бы острое.