Читаем Тайны Востока полностью

Защитой крепости руководил старый знакомый Наполеона еще по парижской артиллерийской школе, Ле Пикар де Фелиппо, который люто ненавидел маленького корсиканца. В их бытность в школе они не раз дрались, и чаще всего победа была на стороне всегда стоявшего до последнего Наполеона. Но то были детские забавы. Теперь каждому из них предоставлялась прекрасная возможность раз и навсегда покончить со своим врагом…

После первой же атаки Наполеону стало ясно, что не зря его бывший однокашник считался одним из лучших учеников парижской школы. Оборону он построил на самом деле превосходно! Обычная осада была невозможна, и взять город можно было только штурмом. Три атаки последовали одна за другой, но крепость и не думала сдаваться. Во время одной из них у самых ног Наполеона упала бомба. Два гренадера бросились на него, закрыв его своими телами. И судьба отблагодарила их за преданность. Ни один осколок не задел смельчаков, и Наполеон сделал одного из них генералом.

Шестьдесят два дня длилась осада неприступной крепости, положение французской армии ухудшалось с каждым днем, солдаты умирали от ран и чумы. Все попытки взять крепость приступом не удались, и всем стало ясно, что великий генерал потерпел свое первое поражение. Понимал это и сам Наполеон…

И как ни велика была его жажда славы, ранним утром 21 мая он отдал приказ отходить. То было страшное отступление. Нещадное солнце, отсутствие воды, раны делали свое дело, и армия таяла буквально на глазах. Над упавшими духом солдатами кружили невиданные птицы, и стоило кому-нибудь из людей упасть, как они набрасывались на несчастного и разрывали его своими железными клювами на части.

Двадцать пять дней длилось это страшное отступление, во время которого чуть ли не треть армии навсегда осталась в песках. Наполеон приказал отдать всех лошадей больным и раненым и шел впереди армии, не испытывая, как всем казалось, ни усталости, ни жажды. О чем он думал в эти дни, одни из самых печальных в его жизни? О том, что завоевание мира есть лишь миф, который очень похож на те самые миражи, которые он уже много раз видел в пустыне? Стоило только подойти к плескавшемуся всего в нескольких метрах озеру, как вместо него он видел точно такие же раскаленные пески. Кто знает… Несомненным было лишь то, что в какой уже раз притягивавший всех завоевателей Восток не дался им в руки и, поманив сладкой несбыточной мечтой, в какой уже раз заставил пережить жестокое поражение…

САМУРАЙСКИЙ ДУХ — ИСТОРИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ ИЛИ ОРУЖИЕ ПОЛИТИКОВ?

Тот, кто видел японскую кинохронику времен Второй мировой войны, не мог, конечно, не запомнить кадры, на которых были запечатлены камикадзе. А их, надо заметить, в японской армии хватало — тысячи молодых людей почитали за честь врезаться на торпеде или на самолете во вражеский корабль или склад и отдать жизнь за императора.

Трудно сказать, что на самом деле творилось в душе этих людей, когда они с улыбкой садились в самолет, выпивали рюмку сакэ и отправлялись на свое единственное в жизни боевое задание. Первое и последнее. Они умирали в считанные минуты, но готовились к смерти всю свою жизнь, ибо жили по законам бусидо — знаменитого самурайского кодекса чести. И, конечно, в императорской армии делалось все для поддержания этого самого духа, поскольку политикам всегда было выгодно иметь в своем распоряжении людей, которые в любую минуту могли бездумно пойти на смерть.

Но ничего нового политики времен Второй мировой войны не выдумали, и начало воспитанию этих смертников было положено еще в начале XVII века, когда в Японии закончились феодальные войны и князь Иэясу Токугава разгромил своих противников. Тогда император передал ему политическую власть в стране и назначил военным правителем Японии, или сёгуном.

Так было положено начало военно-бюрократическому тоталитарному режиму, целью которого являлось обеспечение твердого порядка, основанного на господстве феодалов. Титул и власть сёгуна стали наследственными, он фактически управлял страной при царствующем императоре.

Сёгуны должны были опираться на какую-то достаточно мощную силу, способную не только держать в повиновении народ, но и отражать врагов. Такой силой стали самураи, представлявшие собой военно-служилое дворянство и являвшиеся, по своей сути, профессиональными военными. Уже в XVII веке в Японии насчитывалось около полумиллиона самураев.

Их воспитанию придавалось первостепенное значение, поскольку именно от их профессиональной и психологической подготовки зависела жизнь их господ. Со временем появилась целая система нравственной, физической и военной подготовки самураев. Звание самурая в средневековой Японии было наследственным, поэтому в отличие от спортивных секций, куда тренеры отбирают самых крепких и способных, воспитание самурая начиналось со дня его появления на свет. Какими бы ограниченными врожденными способностями ни обладал родившийся ребенок, но именно ему предстояло повторить путь отца.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное