Тайны Времён

Миновав ряды оптовых торговцев и мореходов, Элекс остановился возле прилавка, ломящегося от заморских драгоценностей. Но не бессмысленные украшения завладели его вниманием – прелестная покупательница, несомненно, богатого происхождения, примеряющая жемчужное ожерелье. Поразила его необычная красота девушки, такой непохожей на девушек-диурдов, которые были светловолосые и загорелые. Тонкие чёрные брови, словно летящая птица, над чёрными глазами и такие же чёрные волосы, заколотые на затылке дорогой заколкой, украшали, буквально светящееся белизной, словно мрамор, личико. Внезапно, неприметный маленький человек, крутящийся подле, случайно толкнул девушку и тут же принялся извиняться, отвешивая ей поклоны до земли. Слуга, сопровождавший невиданную красавицу, тут же схватил его за ворот, оказавшегося в его мощной лапе нашкодившим котенком, и грубо оттолкнул в сторону, грозно сверкнув на прощание глазами. Элекс заметил ухмылку на лице, ничуть не обескураженного ловкого вора, когда тот прятал за пазуху тугой кошель, расшитый золотыми узорами, явно принадлежащий не ему. Подозрения юноши подтвердились, когда молодая особа принялась искать свой кошелёк, чтобы расплатиться за понравившуюся вещь.

Повинуясь зову совести, Элекс бросился вдогонку за похитителем и схватил его за руку в момент, когда тот уже готовился нырнуть в толпу. От резкого рывка халат на нём распахнулся, и кошелёк звонко ударился о булыжную мостовую. Опешивший телохранитель и продавец, устремившиеся помогать Элексу, набросились на воришку и быстро связали ему руки за спиной, а Элекс поднял кошелёк и вернул его владелице.

– Возьмите свою пропажу, – произнёс он.

Взгляд девушки, которым она смерила Элекса, не выражал благодарности. Выудив из своего кошелька горсть монет, она протянула их ему и произнесла с презрением, делая ударение на последнем слове:

– Возьмите и Вы за свою доблесть!

От этих слов ему сделалось жарко. Понимая, что он допустил промашку из-за незнания чего-то важного, Элекс пролепетал:

– Я не ради денег поймал вора, а ради справедливости.

Поглядев на него ещё раз более внимательно, девушка повернулась, чтобы уйти, бросив напоследок загадочную фразу:

– В таком случае, мой отец наградит тебя чем-нибудь другим. Элекс остался на месте, глядя вслед удаляющейся девушке и гадая над смыслом её последних слов.

– Что, ошалел от счастья? – послышался голос продавца безделушек.

– Не понимаю, о чём Вы?

Прикидываться несведущим не было нужды, продавец и сам уже догадался об этом и, поманив его поближе, пояснил, понизив голос:

– Это же дочь самого Туркаса – хозяина Гедеоникса!

– Не может быть, – ответил Элекс.

– Ещё как может, чудак. Теперь проси чего захочешь у её отца. За свою любимую дочь он, несомненно, расщедрится.

– Куда потащили похитителя? – задал мучающий его вопрос Элекс.

– Известно куда! В башню. – Кивком головы, продавец указал на возвышающийся у самой кромки моря бастион. – Его наверняка казнят.

«Этого ещё не хватало», – думал Элекс, шагая по улице в сторону дворца, служащего правителю Гедеоникса резиденцией и жилищем одновременно. – «Из-за моего необдуманного вмешательства убьют человека. Ну и порядки здесь»! Элекс надеялся увидеть самого Туркаса и просить его о сохранении жизни вору. Ему казалось логичным рассчитывать на милосердие правителя, учитывая его – Элекса участие в этом инциденте.

Он оказался прав только наполовину, – его приняли и провели в палату правителя почти сразу, чего удостаивался далеко не каждый желающий. Воин, недавно сопровождавший дочь Туркаса Гемму, был вызван к воротам, и после того как он опознал в Элексе «спасителя господского кошелька», его пропустили. Правитель встретил его в деревянном кресле с высокой, резной спинкой. Сиденья для посетителя видно не было, и Элекс остался стоять. По мере изложения своей просьбы, он замечал, как бородатое лицо Туркаса всё больше и больше мрачнеет. Наконец, юноша выдохся, убедившись, что слова его не возымели ожидаемого действия. Настала очередь правителя дать ответ на неожиданную просьбу. Грубый и властный голос человека привыкшего отдавать приказания, зазвучал раскатистым эхом под куполообразным сводом залы.

– Мой закон не предусматривает исключений ни для кого, чужестранец! Да и что тебе до какого-то вора, который понесёт суровое, но заслуженное наказание благодаря твоему своевременному вмешательству?

– Именно по этой причине, я и прошу за него.

Чёрные брови Туркаса на мясистом лице удивлённо поползли вверх.

– Если я правильно понял, ты равнодушно отпустил бы вора, позволив ему безнаказанно обокрасть мою дочь? – взревел недовольный Туркас.

– Нет! Я бы вернул похищенное, но не стал бы содействовать смерти человека, пусть даже виновного в совершённом. Таков обычай моего народа.

– Что это за народ? – прищурив один глаз, подозрительно спросил Туркас. – Наверняка он слаб, коли, способен прощать подобное. – Заметив на лице Элекса тень гнева, правитель обвиняющим жестом ткнул указательным пальцем ему в грудь:

– Диурды – вот твой народ!