Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

В интервью, которое в конце 2002 года Альберт Бурыкин, тогда артист театра «Пилигрим» и Театра старинной музыки МГУ, взял у Лиханова, последний поднял тему раннего расцвета дарования Божьего и сказал, что существует научное обоснование этого, причем достаточно старое. Автор его, профессор Сербский[173], возглавлявший Институт клинической гениальности и одаренности, на основе генетической теории вывел заключение, что гениальность – это аномалия развития человека; одаренность – тоже, но в более мягкой степени. Иными словами, в настоящей гениальности обязательно должна быть психическая аномалия. Почти как в написанном мной пару десятилетий назад стихотворении «Читателям», которое завершала такая строфа: «Я писал стихи дрянные, / Потому что был нормальным. / Мне б чуть-чуть шизофрении – / Может, стал бы гениальным».

Далеко не лучшим образом Лиханов встретил Нику и значительно позже, году в 1998–1999, когда она жила с Александром Мироновым. Саша так рассказывал об этой встрече: «Я пошел с Никой в Детский фонд, что в Армянском переулке. Вошли вместе. Лиханов разговаривал с ней, как со стулом. По словам Ники, этот визит по сравнению с прошлым – небо и земля. «Пять лет назад, – сказала она, – я к нему открывала дверь ногой, а сейчас он смотрит сквозь меня”».

«Лиханов давно стал недосягаемым, – рассказывала Карпова, – когда имя Ники было на слуху, он поддерживал ее, приезжал в Ялту, выпустил ее вторую книгу стихов, правда, лишь после того как я нажала на него в Москве: мол, сколько лет может пылиться рукопись девочки». Не знаю, что здесь правда, но не удержусь от вопроса: куда смотрели Лиханов и сотрудники его издательства «Дом», поместив на обложке книги Ники Турбиной «Ступеньки вверх, ступеньки вниз…» имя и фамилию автора в черной траурной рамке, а одно и то же стихотворение «Холодом подернут след…» напечатав дважды на страницах 85 и 140 с небольшим отличием в редакции (точка и запятая после третьей строки) и различными, указанными под стихами годами их написания: соответственно 1983 и 1984. Привожу этот казус ниже:

Холодом подернут след,
Но иной дороги нет.
Не вернется день.
И мгла съедает свет.
И стоит перед тобой
Полустанок бед.
Стынут пальцы.
Не вернуть назад дней,
Что по проталинам звенят.
В сердце замирает поздний
след.
Под ногами стынет талый
снег.

1983

Холодом подернут след,
Но иной дороги нет.
Не вернется день,
И мгла съедает свет.
И стоит перед тобой
Полустанок бед.
Стынут пальцы.
Не вернуть назад дней,
Что по проталинам звенят.
В сердце замирает поздний
след.
Под ногами стынет талый
снег.

1984

Но это не единственный ляп в указанной книге. Так, стихотворение «Только уходят годы…», которое почему-то после смерти Ники не публиковалось, здесь приведено опять-таки дважды на страницах 137 и 176. Причем в данном случае один и тот же текст представлен разным количеством строк; отличие также состоит в написании последнего слова в третьей снизу строке (отчаянье – отчаяньи) и датах написания – соответственно 1984 и 1985–1987 годы. Привожу оба варианта этого стихотворения.

Только уходят строки,
Путь у них,
Видно, дальний.
В старых, разбитых туфлях
Долгой дорогой бредут.
Это уходят годы,
Поздно кричать в отчаянье
И ожидать у пристани,
Их тебе не вернут.

1984

Только уходят строки,
Путь у них, видно, дальний.
В старых разбитых туфлях
Долгой дорогой бредут.
Это уходят годы,
Поздно кричать в отчаяньи
И ожидать у пристани,
Их тебе не вернут.

1985–987

Я пишу об этом впервые и уже не говорю о том, сколько переживала Ника из-за того, что эта книга, как следует из ее интервью Л. Шершневой, должна была выйти в 1987 году и пролежала в издательстве пять лет. Справедливости ради стоит отметить, что «Ступеньки…» были сданы в набор 21 марта 1989 года и подписаны в печать 20 августа того же года.