Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

«Мы понимали, – заметила как-то Карпова, – что Никуша здесь долго не проживет, и думали, ну, где она может жить, в какой стране, и придумали страну Тумбу-Юмбу, куда мы уедем, и только там все будем спокойно жить. Ника не будет знать языка, она будет писать стихи и танцевать. Ника в детстве написала, как попала в это племя, как танцует там, входит в ритм, который пробуждает в ней жажду жизни. И барабан стучит в ритм с ее сердцем. Ей хотелось, чтобы ее куда-то унесло из этой страны».

Думаю, что при жизни Ники страной Тумбой-Юмбой для нее была только Италия, где она себя прекрасно чувствовала, забыла о болезнях, была веселой, где к ней приходил звук, и она почти ежедневно писала по стихотворению. А главное – вокруг нее как со стороны взрослых, так и детей была доброжелательная атмосфера, не говоря уже о том, что рядом с ней неотлучно находились два любимых человека – бабушка и Евгений Евтушенко. В конце жизни Карпова мне сказала: «И все-таки я рада, что Ника была в Италии, она только там почувствовала себя самой собой. А здесь все относились к ней отстраненно и ужасно». Может, в Италии у Ники жизнь сложилась бы иначе, но туда, в отличие от США, ей эмигрировать не предлагали, да и неизвестно, согласились бы она и ее родные на это.

Глава 12 «Живем с тобой на разных островах…»

О дедушке Ники Турбиной я пишу в основном по словам ее бабушки Людмилы Владимировны Карповой. Не знаю, в какой степени рассказ жены может быть объективен, тем более что к их отношениям применима пословица «От любви до ненависти – один шаг». Вместе с тем этот рассказ, как мне кажется, дает достаточно полное представление о его герое, которого читатели, в отличие от мамы и бабушки Ники, знают, к сожалению, крайне мало. Итак, слово Карповой.

«Анатолий Игнатьевич Никаноркин родился 21 октября 1921 года в городе (тогда поселение) Енакиево Донецкой области. Его отец, Никаноркин Игнатий Андреевич, работал заместителем директора местного металлургического завода по хозяйственной части и играл главные роли в самодеятельном театре. Мать Никаноркина, Марфа Михайловна Левенко, украинка по национальности, работала в библиотеке. Когда я впервые приехала к ним в качестве невестки, они жили в землянке.

Живя впоследствии в солнечном Крыму, Никаноркин не забывал о родном Донбассе: “Там, где я родился, пахнет шлаком, / Пахнет гарью огненный рассвет. / Ветер, пролетающий над шляхом, / Доменными плавками нагрет”.

Эти строки, написанные в начале 50-х, цитирует и называет прекрасными известный в то время поэт Степан Щипачев[105] в открытке Никаноркину от 07.07.54 г. Заканчивает он свое послание такими словами: “Признаки вашей одаренности (Слово подчеркнуто. – А.Р.) в книге обнаружить не трудно”.

В молодости Никаноркин носил длинные волосы, – продолжала Карпова. – В 28 лет в Киеве его назвали старым стилягой. На него нельзя было не обратить внимания. У него была отличная фигура, он носил широкие брюки, которые меня раздражали, и был помешан на своей болезни. Когда мы в сентябре 1950 года поженились, он был инвалидом второй группы. Раз в неделю мы с Никаноркиным ходили в ресторан при гостинице “Украина”, ели цыплят табака, которые тогда стоили 3 рубля, и танцевали. Он прекрасно играл на балалайке.

Никаноркин очень любил Журавлева[106], они дружили. Журавлев приходил к нам домой, и они подолгу сидели – до часа-двух ночи. Журавлев присылал Никаноркину письма и открытки. Дом наш был открыт для всех. Никаноркина в Ялте знали и уважали как известного писателя, возглавляющего Крымскую писательскую организацию.

Журналистка Татьяна Барская подробно описывает жизненный и творческий путь Никаноркина[107]: “Сын потомственного металлурга, выпускник Дагестанского мединститута[108], в 1943-м Анатолий Никаноркин начал свой трудовой и боевой путь врача бригады морской пехоты, высаживался с десантами в Новороссийске и Керчи. В Эльтигене, который не зря назвали Огненной землей, был ранен. После выздоровления и возвращения из госпиталя в качестве хирурга-специалиста направлен во Вторую Польскую армию. Боевой путь его теперь проходил через Перемышль, Люблин, Быдгощ, Познань. Многим раненым в боях польским солдатам и офицерам помог Никаноркин вернуться в строй. Польское правительство наградило советского врача орденом “Серебряный Крест за заслуги”.

Мало кто знал в те послевоенные годы, что демобилизованный воин, ставший участковым врачом в Ялте, пишет стихи. Ему повезло на учителей. Первым, кто открыл его как поэта, был Владимир Луговской, который воспитывал у молодых литературный вкус, высокую требовательность к слову, романтическое ощущение действительности. За развитием заинтересовавшего его поэта В. Луговской следил из года в год, давая советы, всячески поддерживая. Редактору сборника стихов Никаноркина Борису Степанюку он написал из Ялты в мае 1957 года: