Тайные хроники герцога Э

– Нет, не была. Мы нашли прячущихся в сожженной деревне людей – они закрылись в крепком погребе. Так вот они рассказали, что Гоната ушла, а через пару дней вернулась. Сказала, что ее ограбили и избили до полусмерти, и теперь у нее нет иной дороги, как трястись со шлюхами в обозе. Ну а наутро всех ее подружек, что ахали да перевязывали несчастной раны, нашли мертвыми. Староста велел собраться в храме, мол, бог поможет спастись, а сам закрылся дома. Только деревенские не знали, что вернулась Гоната не одна, и не распознали чужаков, думая, что вместе с ними в храм вошли обозные. А наши не всех деревенских знали в лицо, вот и обманулись. Такие вот пироги, Дон. Или Дона? Уж больно голос у тебя писклявый. Когда услышал твой визг, даже не поверил, что так может кричать монах.

– А кто из наших спасся? – я перебила обережника. Пусть думает, что хочет. – Из тех, кого нашли в подвале?

– Да считай, все наши кухарки.

– И Шаманта с Волюшкой?

– Они первые. Это Шаманта смекнула, что из деревни нужно уходить, но далеко убежать не успели, спрятались в развалинах, где и обнаружили случайно погреб. Считай, сутки осаду держали. Кроволаки как ни старались, не пробились. А тут мы. Вот твари на нас и перекинулись.

– Они явились мстить за того, которого вы убили в Зохане? Уж слишком невероятное совпадение.

– Их Светлость тоже так думает. Видать, в Зохане мы потревожили гнездо. Нашли одного кроволака и решили, что задание выполнено, а оно вон как вышло…

– Куда мы теперь?

– Вы поедите в «Хромую утку», а мы остаемся. Нужно убедиться, что кроволаков больше нет. В горы они не пойдут, уж больно не любят холода. Костенеют и впадают в спячку. Значит, один им путь – сюда, к мосту.

– Боюсь, овраг их не остановит. Я видела, как Гоната с пяти метров запрыгнула на лошадь. Ее тоже покусали, да? Поэтому она сделалась кроволаком?

– Не было такого случая до сего дня, – я чувствовала, что Збигув хочет уйти, но крепко держала его за руку. Мне было страшно. – Видать, твари на самом деле жаждали мести, поэтому превратили в кроволака Гонату, чтобы через нее пробраться в деревню. И от нее же узнали, что армия ушла в горы. Иначе не сунулись бы.

– Позовите, пожалуйста, ко мне Волюшку. Или Шаманту, – рука обережника выскальзывала из моих пальцев. Наверное, он тоже был залит гнилой кровью, а, может, и ранен, а я не чувствовала и держала возле себя.

– Обязательно пришлю, Дона.

Всю дорогу до «Хромой утки» мы с подругами ехали крепко обнявшись. Тряслись в повозке, принадлежащей кухаркам. Ослик, которого никак не тронули страшные события, плелся следом. А вот телегой, в которой лежали походная кухня и печь, вместо погибшего истопника правил тот самый копейщик, что помог в горах справиться с тяжело груженой лошадью.

«А ведь я так и не узнала имени помощника Ферда».

Стресс от пережитого нападения кроволаков не отпускал, и я не знала, как помочь себе и моим несчастным подругам. Мы боялись заснуть, вздрагивали от каждого резкого звука и горько оплакивать тех, кто был дорог. Больше всего грустили по Ферду. Я рассказала Шаманте и Волюшке, как герцог выкупил у Гонаты шлем, невольно разлучив влюбленного истопника с его пассией. И как Ферд догадался, что я вовсе не монах.

– Он все переживал, что больше никогда не увидит Гонату. Вот и свиделись, – закончила я свой рассказ. Разгром великанов уже не казался таким впечатляющим. Я, конечно, поделилась переживаниями с кухарками, но утаила, как меня спас герцог. Про шерстяные носки тоже смолчала, хотя пришлось признаться, откуда взялся плащ, подбитый дорогим мехом. Мне же его дал медведь Важерд, не так ли? Считай, ни капли не соврала.

***

Я не видела герцога почти неделю. Первые два дня не могла из–за болезни глаз, зато когда прозрела, торчала у окна, высматривая на дороге его знамя. Прибывшие вместе с обозом копейщики и лучники очень скоро отправились восвояси: приехал императорский казначей и раздал «зарплату». Прощались воины с нами душевно – устроили попойку, уж больно хорош оказался заработок. «Герцог, молодец, не поскупился».

Мы с кухарками тоже себе не отказали. Как выяснилось, бражка – волшебное средство, излечивающее душевную тоску. Горячительные напитки успешно трансформируют ее в телесный недуг: ты забываешь о прежних горестях, полностью сосредотачиваясь на новых. Я только приложила банку с огуречным рассолом к губам, как скрипнула дверь. Я поморщилась. Сильно болела голова.

– Говорят, ты без меня тут бражничала? – появившийся на пороге герцог поморщился, а я стыдливо задвинула под кровать ведро, с которым рассталась только под утро.

Глава 20

Когда я бледная, но хотя бы причесанная, появилась в герцогских покоях, с порога была огорошена.

– Собирайся, мы едем в столицу.

– А как же армия? – я, повернувшись, повела рукой, словно призывала обидеться всех тех, кого бросал герцог.

– Задание императора выполнено, прорыв остановлен. Армия распущена. Мы вновь созовем ее через год. Или ты собираешься и дальше болтаться в обозе вместе с кухарками и шлюхами?