Тайный дневник Верити

– Ты говоришь так, потому что правда в это веришь? Или потому что ты меня любишь?

Он ответил не сразу. Движения стали медленными, неторопливыми. Взгляд пристальным.

– Выходи за меня, Верити.

Я не отреагировала – решила, что мне, возможно, послышалось. Он действительно только что предложил мне выйти за него замуж? Судя по выражению его лица, в тот момент он был влюблен в меня сильнее, чем когда-либо прежде. Я должна была сразу же ответить «да», ведь этого желало мое сердце. Но вместо этого я спросила:

– Почему?

– Потому что, – ухмыльнулся он. – Я твой главный фанат.

Я рассмеялась, но потом его улыбка исчезла, и он начал меня трахать. Быстрыми, мощными движениями – он знал, что они сводят меня с ума. Спинка кровати билась об стену, и подушка выскакивала у меня из-под головы.

– Выходи за меня, – попросил он снова, его язык оказался у меня во рту, и мы разделили первый за это время настоящий поцелуй.

В тот момент мы так остро нуждались друг в друге, а нашим губам было так сложно удержаться вместе из-за движения тел, что поцелуй получился влажным и болезненным, и я прошептала:

– Хорошо.

– Спасибо, – выдохнул он едва слышно. И продолжил заниматься любовью со мной, его невестой, пока мы не покрылись потом, и я почувствовала привкус крови во рту, потому что он случайно прикусил мою губу. Или я прикусила его. Точно я не знала, но это стало неважно, потому что теперь его кровь была моей кровью.

Когда он наконец кончил, он сделал это внутри меня, без презерватива, пока его язык был у меня во рту, его дыхание скользило по моему горлу, и моя вечность переплелась с его вечностью.

Потом он потянулся к джинсам, лежавшим на полу. Снова залез на меня, поднял мою руку и надел мне на палец кольцо.

Он заранее все спланировал.

Я даже не посмотрела на кольцо. Я закинула руки за голову и закрыла глаза, потому что его рука оказалась у меня между ног, и я знала – он хочет посмотреть, как я кончу.

И я кончила.

Следующие два месяца мы вспоминали тот вечер как вечер нашей помолвки. Два месяца я улыбалась каждый раз, когда смотрела на кольцо. Два месяца у меня на глазах выступали слезы, когда я представляла нашу свадьбу. И нашу брачную ночь.

Но потом оказалось, что вечер нашей помолвки стал вечером зачатия.

И теперь начнется реальность. Самая суть моей автобиографии. Тот самый момент, когда другие писатели выставили бы себя в лучшем свете, а не залезли в рентгеновский аппарат.

Но там, куда мы отправимся, света нет. И это последнее предупреждение.

Впереди тьма.

6

Плюс кабинета Верити – вид из окон. Стекла возвышаются с пола до самого потолка. И никаких преград. Просто огромные сплошные стекла, через которые видно все. Кто их моет? Я пытаюсь найти хоть какое-нибудь пятнышко или пыль.

Минус кабинета Верити – тоже вид из этих окон. Сиделка поставила коляску Верити на задней веранде, прямо перед кабинетом. Я вижу ее профиль, она сидит лицом на запад. Сегодня прекрасная погода, сиделка сидит перед Верити и читает ей книгу. Верити пялится в пустоту, и я задаюсь вопросом – осознает ли она хоть что-нибудь? И если да, то насколько много?

Ветер колышет ее тонкие волосы, словно с прядями играют призрачные пальцы.

Когда я смотрю на нее, начинаю сочувствовать еще сильнее. И поэтому я не хочу на нее смотреть, но с такими окнами это невозможно. Я не слышу, что именно читает ей сиделка – возможно, окна звуконепроницаемы, как и остальная часть кабинета. Но я знаю, они там, и поэтому мне сложно сосредоточиться на работе, не поднимая взгляда каждые несколько минут.

Пока мне не удалось найти практически никаких заметок по серии, но я просмотрела только часть материала. Я решила, что лучше потратить сегодняшнее утро на беглое чтение первой и второй книги и заметки о каждом персонаже. Я создаю для себя систему заметок, потому что мне нужно знать этих персонажей так же хорошо, как их знает Верити. Знать, что ими движет, какая у них история.

Замечаю за окном какое-то движение. Поднимаю взгляд и вижу, что сиделка уходит в сторону задней двери. Несколько секунд наблюдаю за Верити, пытаясь определить, отреагирует ли она как-то на то, что ей перестали читать. Она неподвижна. Руки на коленях, голова опущена набок, словно ее мозг не способен даже послать сигнал, что нужно выпрямиться, пока не заболела шея.

Умной и талантливой Верити больше нет. Неужели ту аварию пережило только тело? Словно она яйцо, сломанное и разлитое, и остались только крошечные фрагменты твердой скорлупы.

Снова опускаю взгляд на стол и пытаюсь сосредоточиться. Но невольно задаюсь вопросом, как Джереми со всем этим справляется. Внешне от тверд как камень, но внутри должна быть пустота. Грустно думать, что теперь это его жизнь. Уход за яичной скорлупой без желтка.

Звучит жестоко.