Тайный год

Однажды похвастал перед царём – какой, мол, он, Шлосер, «бравер керл»[221], как ловко придумал – части карусели нумеровать, чтобы их потом легко собирать! На это царь усмехнулся: что́ карусель?.. Двадцать пять лет назад он, Иван, целый город возвёл, потом разобрал по брёвнышку, по Волге сплавил на юг, а внизу выловил и из кусков собрал опять воедино, а немец его жалкой каруселью удивить хочет?!. Какое там!.. И сам бы не поверил, если бы кто рассказал!.. А ведь было, ведь сделали!.. Значит, можем не хуже других сноровкой и ловкостью мир Божий удивлять?.. Фряжские послы потом только рты разевали, не на шутку удивляясь и вприсядку кланяясь!..

Сие великое дело с переносом города сотворено было для осады Казани. Началось всё с того, что царю в сонном видении явился Сергий Радонежский и велел возвести крепость: «Где Свияга впадает в Волгу, там должен стать новый град, без него Казань не стеснить». Когда о сне было поведано воеводам, те согласились, что да, из голых степей, окружающих Казань, осаду вести невмочно: нужны опорные места для складов, снарядов, кошта, пороха, провизии, отдыха, сна – не размещать же всё это под открытым небом?.. Но как строить крепь в голой степи?.. Кто-то из воевод то ли в шутку, то ли всерьёз предложил: «А построить где-нибудь в лесах городище, разобрать по брёвнышку, сплавить по Волге, а потом собрать!» Царь вначале посмеялся, не поверил. Но постепенно жгучая эта мысль захватила его. И решился: вскрыл пять из десяти ящиков с золотыми ромейскими цехинами из приданого бабушки Софьюшки и велел собрать со всех княжеств умелых древоделов и опытных древоточцев.

Крепость со стеной, кремлём, избами, посадами, башнями, воротами была срублена в лесах под Угличем. Затем всё было сверху донизу перемечено клеймами, разобрано, погружено на плоты и сплавлено по Волге на тысячу с лишним вёрст, а на юге, у слияния Свияги и Волги, выловлено и по клеймам собрано заново. Стены в пять аршин засы́пали землёй. Возвели башни, избы, терема, часовни. А первой сложили – за один день! – церковь Святой Троицы. Государь сам носил брёвна и вбивал аршинные гвозди. Оттуда, из Свияжска, было успешно осаждено последнее гнездовище Золотой Орды – Казань. И так крепко был возведён сей град Свияжск, что и по сей день люди живут и благоденствуют в нём!..

От мыслей о Свияжске замер, перевёл дух. О, как тогда любили его люди! И как он всех любил! Каждого плотника, любого подносчика, всех! Все были ему дороги и милы, ибо все горели общим ражем великого дела, ими творимого! И каким раньше был он людимым, кротким, милым! И каким сквалыгой стал ныне!..

Во дворе становилось суетно. Слобожане обходили прилавки, торговались, ели, дивились на карусели. Розовые от мороза и вина, пробегали парни, перекидываясь усмешками и шутками. Девки держались возле лотков, где ходебщики хвалили свой мелкий, но столь нужный щепетильный товар: иголки, булавки, приколки, пугвы, тесьмы, ленты:

– Кому мыльце – умыть рыльце?

– На лицо серенько, а моет беленько!

– Тарарам, писк, треск! Сурьма, белила, блеск!

Вот Клоп давеча жаловался, что проклятые злодельцы-бояре со своими поднадзорными дьяками не только сами протухли душой, но и всё вокруг разлагают (особо ныне, без надзора, при Семионе, коего никто не боится), стали с купцами в преступные стачки вступать: за мзду помогают им подати утаивать, налоги на сторону заворачивать, с цифирью хитрить, царя и казну обсчитывать, отчего богатство купцов растёт и позволяет давать всё больше денег боярам и дьякам, те тоже богатеют, ничего не делая, а только купецкие грехи скрывая, и поэтому всё охотнее и шибче потворствуют и потакают ворюгам-торгашам. И всё больше торговых, судебных, приказных крючкотворов, повытных волокитчиков в эту сатанинскую круговерть затягивается!

И хуже всего, говорил Клоп, что проклятые чиновные бояре, всё крапивное семя (и многие из попов, кто к деньгам доступ имеет) не только своих, но и иноземных купцов совращать на обманы и подлоги умудряются, а ведь главное золото в казну как раз от инородцев в виде плат и пошлин за проезды, провозы и оптовую торговлю капает.

– Ежели ещё фряги научатся по-нашему юлить и вилять – пиши пропало! Ни копья в казну не поступит! Государь! Такая гнилая кровосмесь между торгашами и боярами к выблядству приведёт! И тех и других – в петлю! – кипятился Клоп.

Слушая дьяка, скорбно и беспомощно думал: «Ежели и тех и других вешать, то с кем останемся?.. Кто торговлю вести будет?.. Над волостями, городами и приказами надзирать?.. Нечестных перебить можно, пробовали, но кого на их места посадить?.. Где этих честных сыскать, если все повязаны поголовным цепным грехом?.. С кем править?.. На кого опираться?.. Кому доверять, верить?.. И что есть царь без верной подмоги?.. Господи, зачем наградил меня столь жестоко?..»

– Пироги с морковью! Нажарила, напекла Акулина для Петра!

– С пылу, жару, второй – на пару!

– Кидай в зепь орехи, да гляди, нет ли прорехи!

– Кушайте, пейте, денег не жалейте!