Тайный шифр художника

– Эй! – Виктория помахала у меня перед лицом растопыренной ладошкой. – Вы не уснули? Я все еще здесь. И все еще жду объяснений.

Кое-как собрав волю в кулак, я начал на ходу придумывать историю, изо всех сил стараясь, чтобы она как можно больше походила на правду – врать такой девушке совсем не хотелось.

– Видите ли… Я сотрудничаю с одним зарубежным фондом… Их интересует творчество некоторых малоизвестных российских художников… – начал я.

– Вы искусствовед? – с интересом поглядела на меня Вика.

– Нет, я… – Я совсем смешался, но тут в голове вдруг сама собой родилась вполне удачная фраза:

– Я специалист не по искусству, а по информации.

– О, надо же!.. – В ее голосе послышалось уважение.

– И разыскиваю работы Андрея Зеленцова, – продолжал. – Не только его работы, вообще сведения о нем. Я узнал, что он был другом вашей матери и что фото на ее могиле, возможно, является копией с рисунка, сделанного Зеленцовым. Пришел посмотреть и сфотографировал памятник для фонда. Извините, если этим как-то задел ваши чувства. Я, право, не хотел…

– Нет, ничего, – кивнула она. – Я понимаю. Судя по рисункам Андрея, он действительно был очень талантливым художником. И я рада, что его, наконец, оценили по достоинству. Конечно, хотелось бы, чтоб это произошло на родине, а не за границей, но…

Она замолчала, не договорив, и я не удержался от вопроса:

– Простите, Виктория, вы сказали «судя по его рисункам»… Значит, вы видели и другие рисунки Зеленцова, не только портрет Елены Леонидовны?

– Не только, – подтвердила она, улыбнувшись. – Кроме портрета мамы – маслом на холсте, – у нас сохранились еще портреты и несколько эскизов Андрея. Это были еще студенческие, школярские, как у них это называлось, работы карандашом и углем. Но даже по ним уже можно понять, что автор был очень талантлив.

– Вы сказали «был», значит, Зеленцов умер? – спросил я и тут же запоздало сообразил, что сморозил глупость. Ведь по только что выдуманной легенде я никак не мог знать о судьбе Зеленцова – иначе хорош «специалист по информации»! Но, на мое великое счастье, Вика не заметила оплошности.

– Я не знаю. – Она покачала головой. – Мама ничего про это не говорила. Она вообще почему-то очень неохотно вспоминала о нем. Хранила его работы, но портрет не хотела вешать на стену. А другие рисунки вообще прятала. Правда, – Вика улыбнулась, – я еще в детстве их нашла и с тех пор часто любовалась ими тайком. Однажды мама меня за этим застукала, я испугалась, что мне попадет. Все-таки взяла без спроса… Но мама меня не ругала, мне тогда показалось, что она скорее чем-то огорчена, чем рассержена. Именно тогда она и рассказала мне об Андрее Зеленцове – что они учились вместе, что дружили… Думаю, он был в нее влюблен. Может быть, он ей тоже когда-то нравился. А может, и нет. Этого я не знаю. В любом случае это было еще до того, как она встретила папу. А когда вышла за него замуж, то прятала рисунки Андрея – ведь папе это могло быть неприятно.

– Да, звучит вполне правдоподобно, – признал я.

Вика бросила взгляд на часы.

– Извините, у меня не так много времени… Нужно убраться на могиле.

– Да-да, конечно, не буду вам мешать, – торопливо сказал я. – Но знаете, Виктория, если позволите, я хотел бы с вами как-то связаться. Наверняка фонд, который я представляю, заинтересуют хранящиеся у вас рисунки Андрея Зеленцова. Скорее всего, меня попросят сфотографировать их, может быть, даже захотят что-то у вас купить…

Последние слова я произнес с большой осторожностью – боялся, что Вика обидится и скажет что-нибудь вроде: «Я памятью о маме не торгую!» Но она не обиделась и ответила иначе:

– Мамин портрет я не продам ни за какие деньги. А что касается остальных рисунков… Тут можно подумать. В принципе, они мне не так уж дороги, этого Андрея я даже не знала… Да и деньги мне сейчас никак не помешают.

– Тем более что эти деньги могут быть весьма немалыми, – поторопился заверить я.

– Ну что же, я подумаю, – кивнула Вика. – Запишите мой номер.

По счастью, у меня были с собой, в кармане куртки, блокнот и ручка. Я достал их и записал семь цифр с таким волнением, которого не испытывал никогда в жизни. Не то что ни на одном экзамене, но даже тогда, когда мой кассетный бизнес еще вставал на ноги и мне приходилось защищать его от продажных ментов и братков-беспредельщиков.

– Что ж, спасибо вам, Вика, – пробормотал я. – Не смею вам больше надоедать. Всего хорошего. Я обязательно позвоню…

– Вы даже не сказали, как вас зовут, – с улыбкой заметила она.

– Это потому, что у меня довольно нелепое имя – Феофан, – признался я.

– Вполне подходящее имя для искусствоведа. Ах да, вы же не искусствовед, а специалист по информации, – немного ехидно добавила Вика. – Но все равно… Наверняка вас в школе называли Грек, да?

– И до сих пор называют, – улыбнулся я в ответ. – Так что буду не против, если и вы будете меня так называть.