Тайный узел

«Почерк на документах гр-на Модеста Вениаминовича Печорского имеет некоторую схожесть с оставленной предсмертной запиской, что обнаруживается при визуальной оценке, — отмечалось в заключении. — Это указывает на то, что тот, кто писал предсмертную записку и расписался за потерпевшего Печорского, был знаком с его почерком и имел возможность неоднократно практиковаться в его подделке. Установлено: почерк написания предсмертной записки крупнее почерка потерпевшего Печорского. Крупнее и подпись в записке. Динамические особенности движений руки, написавшего предсмертную записку, и руки Модеста Печорского в исследуемых письмах, написанных им, — различны, в чем не имеется никаких сомнений. Разнятся и иные частные особенности нанесения текста на бумагу. Нажим на бумагу пером ручки в предсмертной записке значительно сильнее, чем в документах. Исходя из этих и прочих несоответствий в двух сверяемых почерках, которыми написаны письма потерпевшего Печорского и предсмертная записка, однозначно можно констатировать следующее: записка написана мужчиной, но не рукой Печорского. Подпись под запиской также исполнена не рукой потерпевшего.

Эксперт-почерковед, мл. лейтенант Сазанов Р. С.».

* * *

Важнейшим следственным действием в деле убийства предпринимателя Модеста Печорского Валдис Гриндель считал допрос подруги Нины — Веры Кругловой. Он не стал вызывать свидетельницу повесткой в прокуратуру, чтобы Круглова не опасалась разговора и не была бы зажата, что не предполагало бы искренней беседы. Поэтому, выгадав время, когда Круглова уже пришла с работы домой, старший следователь сам заявился к свидетельнице, посчитав, что допрос будет более продуктивным, а может, и задушевным, если допрашиваемая будет находиться на своей территории. И Гриндель не прогадал. Представившись Вере Кругловой, он очень серьезным тоном, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, заявил следующее:

— Я к вам, Вера Николаевна, по неотложному делу. Причина, с которой я к вам пришел, является очень важной и серьезной. И нам с вами необходимо установить истину, от которой, возможно, зависит судьба, а может быть, даже жизнь человека…

Валдис Давидович считал — и в этом он был по большей части прав, — что следователь должен быть в известной степени актером. То есть, оставаясь все время эмоционально стабильным, в нужные моменты надевать на себя личину доброго, злого, прямодушного, искреннего, проницательного и любого иного человека, если это будет полезно для дела, в частности, для продуктивного ведения допроса. И у Гринделя неплохо получалось лицедействовать…

Вера, похоже, прониклась сказанным и уставилась на следователя, как прилежная ученица на строгого учителя.

— У меня к вам практически один-единственный вопрос, — начал Валдис Гриндель. — Нет, пожалуй, два, если вы, конечно, не возражаете, — поправился он. — Первый: заходила ли к вам тридцать первого декабря прошлого года ваша подруга Нина Печорская?

— Заходила, — прозвучал конкретный ответ.

— Во сколько она к вам пришла? — поинтересовался Валдис Давидович.

— Где-то в районе часа дня, — последовал незамедлительный ответ.

— А когда она ушла от вас? — спросил старший следователь, хотя вопрос этот был уже третьим по счету. Впрочем, где два вопроса, то там вполне может быть и четыре…

Круглова на мгновение задумалась.

— Мы пообедали, поздравили друг друга с наступающим Новым годом, поболтали о том о сем… И она ушла, — так ответила Вера Круглова и добавила: — Куда-то спешила.

— Во сколько это было? — быстро спросил Гриндель девушку.

— Часа в три, должно быть, — ответила хозяйка.

— Ясно…