Таёжная повесть

День был испорчен, и можно было возвращаться.

Не любил Мишка возвращаться одной и той же дорогой. Он посмотрел на беззаботного щенка и вздохнул. По-своему пес поступил верно; он благодарен был щенку за то, что тот нашел его по следу, не побоялся. Страха Куцый не знал, и это было главным его качеством. Все остальное можно было привить, но только не храбрость. В раздумье он смотрел на Куцего, не зная, как поступить. Вдруг щенок остановился. Кобель застыл в стойке, приподняв переднюю лапу и превратившись в струну. Вытянув морду, он втягивал носом воздух и поскуливал. Зрелище было великолепным. Мишку распирало чувство восторга за щенка, но собака вовсе не собиралась красоваться перед хозяином. Инстинкт – вот что заставило щенка встать в стойку. За минуту щенок преобразился. Он уже не выглядел бестолковым. Шерсть на холке стояла дыбом, а глаза горели хищным блеском. Правда, почуять он мог что угодно, даже ежа. Но барсуки и всякий мелкий лесной сброд давно спали в своих норах. Щенок чуял то, что не под силу было услышать человеку.

– Куцый, – тихо позвал Михаил. – Ты чего? Пошли. Хорош тебе дурака валять.

Но щенок не двигался, все так же всматриваясь в лесную глушь. Он превратился в сплошной комок энергии. Мишка подошел к щенку и погладил его. Куцый заскулил.

– Что ты услышал? – тихо обратился он к собаке. Щенок вильнул обрубком и опять уставился в сторону распадка. Торопиться было некуда, и Мишка присел на корточки, положил на колени дробовик и стал ждать. Через некоторое время до него донесся едва различимый и очень далекий собачий лай. Он понял, что где-то гнали зверя. «Без причины в лесу собаки лаять не станут». Мишка огляделся. Вокруг не было ни души. Одни только сороки. К горлу подкатил ком. Собаки приближались. Лай шел четко среди сопок и спускался вниз, прямо на него. У Мишки перехватило дух. Он ощутил дрожь в руках. Быстро проверив заряды, он стал искать удобное место, но вокруг было голо и спрятаться негде. Он придавил собаку к земле и показал кулак. Куцый понял, чего от него хотят, и прижался к земле, вытянув морду в сторону лая. Было слышно, как несколько собак гнали зверя. Гнали грамотно, не давая уйти обратно в сопки. Это не был подранок.

Дело свое собаки знали отменно. До Мишки уже хорошо доносился их звериный, переходящий на рев лай. Казалось, что они на ходу отрывают куски мяса от зверя. Это мог быть и медведь. От этой мысли его бросило в жар. Среди общего хора он выделил звонкий, переходящий в истерику лай. «Заводила!»

Собака словно прилипла к зверю и заражала других своим азартом. «Значит, не медведь. Иначе все выглядело бы по-другому. Медведю наплевать на собак. Он может остановиться, даже погнаться. Здесь же собаки шли лавой, как одно сплошное движение. Это был изюбр. Может быть, и матка». До него донесся шелест веток. «Все! Бык». Это шумели рога. Он уже не сомневался, куда выскочит зверь.

Вдруг его осенило – ему повезло. Случай принадлежал ему, одному из тысячи, из миллиона. Это был его случай. Он взвел повторно курки и присел на одно колено. Вдруг шум веток и собачий лай стали уходить вправо. Его охватило отчаяние, но он опять услышал звонкий лай прилипалы. Собака опять взвинтила азарт всей своры, и беспородные дворняги (это чувствовалось по басистому лаю) снова повернули зверя вниз, к открытому пространству. Неизвестно, чем руководствовались собаки и кто их учил этому, но то, что они делали, и было нужно Мишке. Вдруг он четко расслышал звонкий визг. Он засомневался в своих выводах: это мог быть секач. Тот запросто мог подковырнуть обидчика. Встреча с секачём, особенно при его убогом арсенале, могла закончиться чем угодно, но отступать было поздно, да и некуда. Сердце стучало, словно барабан, готовое выскочить из горла. Зверь шел прямо на него, оставив собак где-то сзади, и не было смысла гадать какой. Он уже слышал храп и частое дыхание.

– Всё! Вот он!

Это был царь. Огромный изюбр с мощными рогами вылетел из кустов, и если бы Мишка не вскочил, то он принял бы его за кочку и перепрыгнул. Увидев человека, зверь воткнулся копытами в землю, разрывая, словно плугом, мёрзлую почву. Он резко развернулся, издав резкий и пронзительный рев. От мощного толчка все мышцы на его теле вздулись, а в глазах застыл ужас.

То, что увидел Мишка, было непередаваемо: «Еще мгновение, и зверь исчезнет». Не целясь, он нажал на оба курка, почти одновременно. Страшный удар отдачи откинул его назад. Дробовик вырвало из рук, и Мишка оказался на земле. Падая, он успел заметить, как зверь шарахнулся в сторону, словно скозлил, и скрылся в чаще. За ним, похожий на злую пчелу, кинулся Куцый, почти повиснув зубами на громадном теле быка.