Тают снега

По воскресеньям после обеда Нина ходила на прогулку, и всегда в сторону Хрышчатой. Останавливалась у железнодорожного моста, построенного начальником, как продолжали называть беглеца крестьяне. Здесь, подобрав ноги, она садилась на железнодорожную шпалу и часами глядела на воду. Каникулы она провела в деревне, сначала все в том же бездействии. А потом, кажется, в августе, к ней стал приезжать на старом охрипшем мотоцикле, списанном в какой-то воинской части, старший лесничий из Рaбэ. Это был уже пожилой мужчина, с длинными седеющими усами, небрежно свисавшими на воротник. Его первый визит после случайного знакомства в районе Нина восприняла со спокойным удивлением, во время которого она была суха и очень куда-то спешила, что выглядело карикатурно и неправдоподобно в разморенной от жары, пустой во время жатвы деревне. Через полчаса он уехал. В тот вечер Хрыцько, вернувшись с поля, спросил с невинным видом:

- Ну что, уехал безухий?

- Безухий?

- А то вы ничего не знаете? У этого мотоциклиста нет ушей.

Хрыцько, о котором говорили, что в молодости он был заядлым браконьером, инстинктивно не терпел лесное начальство.

- Ему отрезали оба уха. Поэтому-то он и носит такие длинные волосы, как женщина, закрывает.

- Как это? - спросила она в таком страхе, что мужик перепугался.

- А так, банда. Поймали его. Видно, думали, что он хотел раскрыть какой-то их тайник и что у него будто бы слишком длинные уши, подшутили над ним.

С той поры она стала бояться лесничего. Ей снились сны, в которых свет лампы, поднимаемой по чьему-то приказу, вырывал из ночи лицо слишком старого для Хелены мужа - органиста. В громе выстрела это лицо преображалось, и лесничий сдвигал с уха прядь седых волос.

С облегчением она встретила начало нового учебного года. Опять можно было сидеть по вечерам над стопкой испачканных тетрадей, исправлять красными чернилами неуклюжие кривые буквы. Гомон ошибок, балаган слов в неправильном порядке заменяли ей человеческие голоса, которые ей необходимо было слышать вокруг себя.

В этот день Нине трудно было удержать в руках свой немногочисленный класс. Вновь шло прочесывание Хрышчатой. Каждую минуту дети поворачивали головы, чтобы следить за небольшой группой солдат, которая осталась с полевой радиостанцией возле грузовика во дворе. Им как будто бы передавалось волнение учительницы, они вскакивали с парт, поднимались на цыпочки. Как раз кончилась арифметика, когда со- стороны гор примчался юркий "виллис", и сразу же словно сдуло два грузовика. Один из близко сидевших от окна мальчиков вдруг крикнул:

- Поймали!

Нина отложила тетради. У выхода она застряла в толпе детворы. Забившись, как рыба на песке, вырвалась из затора и помчалась во весь дух по двору. С разгону она уперлась руками в капот "виллиса". Лобовое стекло было поднято, и Нина вонзила взгляд а сгорбленного человека, лоб и глаза которого закрывали поля низко надвинутой шляпы. Она видела посеревшую от толстого слоя мелкой пыли куртку, руки, лежащие на коленях. Человек поднял голову. Глаза, прямо-таки белые от усталости, смотрели на нее с безразличием, на которое редко способен живой человек. Она разглядывала его лицо, широко раскрыв глаза. Незнакомый человек отвел взгляд. Было видно, как он ловит ноздрями запах сигареты, которую курил конвоир.

"С гор" пойман! Люди приходили смотреть. Все испытывали какое-то недоверие.

- А, голодранец какой-то. Если бы это был "С гор"...

Нина устыдилась своих чувств. Уже один вид пленного... Но ее глаза отдохнули на огромном зеленом пятне Хрышчатой, в ней пробудилась радость.

- "С гор", - издевательски захихикал стоявший рядом Хрыцько. Посмотрели бы вы на него, - продолжал он свои насмешки.

- А откуда вы знаете, какой из себя "С гор"? - спросила Нина, отходя.

Хрьщько прищурил глаза.

- Ну... кое-чего знаю, - улыбнулся он.

Вдруг Нина остановилась.

- Видел... - шепнул Хрьщько и еще раз быстро улыбнулся.

Учительница продолжала стоять к нему боком. Не поворачиваясь, она спросила:

- Что вы видели?

- А это после последней облавы, две недели тому назад... Когда из-за того выстрела вечером потом весь лес прочесывали. Я был возницей и вот нашел...

- Что?

Хрьщько полез в карман штанов и вытащил картонную гильзу ружейного патрона.

- Патрон. На вальдшнепов охотился. И никаких там других выстрелов.

- Откуда ты знаешь, что это за патрон и для чего? - спросила она сердито.

- Так ведь там место такое, что только на вальдшнепов. И не из винтовки. Меня учить не надо... - Хрыцько показал сгнившие черные пеньки зубов. Он смотрел на учительницу с растущим интересом.

2