Так и будет?

Слова Мухорогова и Худомыслова сначала его потравили, а потом жжение ушло и остался чистый рассудок: «Если я люблю свое дело, они любят свое дело, а занимаемся все мы общим делом — развитием великой Экономики, — то мы все в одной большой лодке. И все хотим, чтобы было лучше. Боремся за улучшение условий».

Через год ему увеличили зарплату за формирование надежных планов, и он проникся еще больше идеей большого общего дела. Деньги для него уже не казались только средством, ведь он вливал столько сил в планирование генерации Родуена, что волей-неволей стал считать деньги большим, сильным и великом существом. И снова получал в ответ надбавку. Он чувствовал единство всего Экономического Совета, всецело доверяя ему свою судьбу. Он жил, мыслил и действовал только во имя процветания великого дела, принимал решения в интересах Совета и даже со временем стал спать с мыслями о выработке Родуена.

Глава 11. Правда

Второй глоток правды произошел в обычный, ничем не примечательный день летом 75-го.

Пьер, завоевавший уважение коллег и покровительство Худомыслова своим рвением, сидел на утреннем брифинге и дожидался очереди голоса.

Первым закончил речь Худомыслов, за ним Мухорогов, договаривал третий вещатель — Ник Быкогонский. Он работал заместителем Мухорогова. Лучший планировщик отдела на протяжении десяти лет, корифей экономики и систем планирования. Ник за свою недолгую жизнь прочитал, казалось, все напечатанные, написанные и высеченные на деревянных табличках книги по экономике и ее роли в жизни государства. Он знал любой термин, знал любую экономическую ситуацию и мог ее предвидеть, как шахматист, который знает все ходы и улавливает психологию ведения игры оппонента.

Быкогонский филигранно танцевал на экономическом поле, решая трудные задачи и предсказывая будущие ходы Родуена так верно, что сам иной раз удивлялся точности прогноза. Он не стал начальником отдела или всего Совета только по причине своего возраста. «Молодой еще. Успеет» — говорили про него во втором ранге правления, где о нем и его успехах были осведомлены. Возможно, боялись, что как раз Ник, в отличие от Пьера, начнет игру переворачивать, разумеется в лучшую для Государства сторону, но в худшую для Второго ранга и руководства Совета — боялись, что не выдержат темпов роста.

Быкогонский закончил свою подкованную, сдержанную и понятную речь, сделал глоток воды и закрыл ежедневник. Слово передали Пьеру.

— Уважаемые коллеги, добрый день. Я бы хотел поднять вопрос о возможном повышении нормы выработки Родуена таким образом, чтобы народ сам этого захотел.

— Так от нормы выработки растет и зарплата. — влез Мухорогов.

— Да, мы все знаем, что если норма повышается на два процента, зарплата работников повышается на два десятых процента…

— Да мы это прекрасно понимаем, Пьер Римович, что по существу? — опять нетерпеливо влез Мухорогов.

— Коллеги, предлагаю поднять норму без привязки к зарплате.

В совещательном зале постепенно поднимался гул из комментариев присутствующих: «Народ взбунтуется!», «Это не просчитано системами!», «Что он несет?», «Чушь какая-то…», «А как мы это осуществим технически?», «Зачем нам такие нормы?», «Он читал хоть Азы экономики Единого Государства Ригерта?», «Незаконно же в конце концов».

Нарастающий гул, переходящий в хаос прервал вставший Худомыслов, громко, но уважительно сказав:

«Участники совещания! Коллеги! Не надо шуметь! Прошу прекратить неразбериху и дать мне слово!»

Совещание затихло. Худомыслов начал отчитывать Пьера, постепенно закипая.

— Пьер Римович, вы понимаете, что вы предлагаете? Мало того, что это незаконно, так еще и неуважительно к населению. Это же грабеж! Как вы хотите осуществить этот проект? У вас есть основания полагать, что это возможно?

— Да, Роман Павлович. Есть основания.

— Извольте предоставить! — нервно дыша сказал Худомыслов.

Пьер вывел на экран несколько таблиц и какой-то параграф Книги Постановлений.

— Коллеги, согласно нормам труда в нашем Государстве, каждому человеку дается пять дней отпуска ежегодно.

— Так. — кивнул Худомыслов.

— По статистике, — Пьер показал на одну из таблиц — почти все население использует эти дни без остатка.

— К чему Вы клоните?

— Опять же, по статистике, — Пьер, якобы, не замечая вопроса, — в отпуске одновременно находятся не более двенадцати процентов сотрудников в любой период времени. В самые пиковые дни, выработка Родуенов падает на пять процентов… Так давайте повысим норму выработки на пять процентов, а пять десятых процента учтем в отпуск, а не в зарплату…

Присутствующие слушатели молчали.

— Пьер, а вы знаете, что зарплата имеет градацию, в отличие от отпуска, по должностям? — заговорил Худомыслов.

— Знаю.

— Вот смотрите, — начал спокойно Худомыслов — у рядового сотрудника, как вы, количество процентов составляет одна десятая от нормы, а у вашего начальника уже одна пятая. Смекаете?

— Не совсем, Роман Павлович.

— Если норма выработки повысится на пять процентов, то ваш начальник получит в карман на процент больше от зарплаты.

— Понимаю, Роман Павлович.