Так не бывает. Шепот противоречий (СИ)

И тапочек испачкался… Где это я умудрилась? Что-то чё-ёрное… Чуть плюю на большой палец, поднимаю ногу и пытаюсь оттереть пятно. И плевать, как это выглядит со стороны.

— В общем, выкручивайся, как хочешь, — уже более сдержанно прибавляет Ян. — Если в течение суток ты не решишь этот вопрос, считай, что уволен. — Парень сбрасывает вызов, безжалостно бросает свой дорогущий телефон на кровать. Хорошо, хоть не в стену.

— Эй, ошибка природы, — это уже ко мне. — Какого чёрта ты там делаешь?

— Да вот… тапочек где-то испачкала. Вытираю, — тут же выпрямляюсь и невинно пожимаю плечами.

Ян закатывает глаза и качает головой. Ну хорошо, конечно, мой грязный тапочек — полная ерунда в сравнении с твоими вечными нервотрёпками.

— Ладно, — он тяжело вздыхает. — Что там с завтраком? И где мой кофе?

— Думаю, Жерар уже приготовил. Принести? — спокойно интересуюсь я.

— Да… — кивает Ян, но затем сбивается, отрицательно качает головой, чуть хмуря брови. — Хотя нет. Не надо… Сам спущусь.

Ого! Это что-то новенькое.

— Могу идти? — чуть медлю, затем прибавляю: — Или для меня есть какая-то персональная работа? — Ну не мог же он меня позвать только для того, чтобы узнать: где кофе для его королевского превосходительства? Или мог..?

Нет ответа. Вместо этого Ян вдруг подходит ко мне, несколько секунд пристально смотрит прямо в глаза. По телу пробегают мурашки. Я мгновенно трушу, делаю небольшой шажок назад и, вскинув брови, интересуюсь:

— Что-то не так?

Парень снова хмурится:

— Всё не так.

Эм… и как это понимать? Вопросительно округляю глаза, но Ян лишь цокает и с откровенной нервозностью бросает, отходя обратно к кровати:

— Да иди ты уже.

* * * *

Позавтракав, Ян находит меня в одной из гостевых комнат за уборкой, сообщает, что завтра на работу могу не выходить. Типа в честь праздника (завтра 23 февраля). Надо же, какая неслыханная щедрость! Просто киваю, мол «хорошо, как скажете, царь». Затем парень уезжает на работу.

Примерно через полчаса, закончив с гостевой, не удерживаюсь и заглядываю в кухню. Есть один вопрос, не терпящий отлагательств.

— Жерар, — зову я, отрывая повара от работы.

— Чего?

— А завтра же у всех выходные?

— С чего ты взяла? — удивляется мужчина, а я настораживаюсь:

— Так ведь праздник же.

— И что? — он даже хохотнул. А и правда! Подумаешь, какой-то праздник… Тогда почему у меня выходной? Нет, я, конечно, рада… просто…

Так как я молчу, Жерар интересуется:

— А что такое-то?

— Да нет. Н-ничего, — задумчиво качаю головой. — Ладно, пойду дальше убираться.

Мужчина лишь в замешательстве пожимает плечами.

* * * *

В пятом часу вечера я уже дома. Необычно, правда? Вот и я в недоумении. Примерно за час до моего ухода Ян позвонил мне на мобильник и сообщил, что могу идти домой, как только закончу с повседневными делами. А дел, прямо-таки скажем, было немного. Но когда увидела на дисплее своего сотового надпись входящего звонка «Придурок», подумала, что меня сегодня опять ждёт каторга. Перед выходным-то…

Ошиблась.

Лёньки нет, скорее всего, на работе. Некоторое время сижу на кухне и тупо пялюсь в окно, на столе стынут нетронутые макароны с сыром. Я тяжело вздыхаю, прикрываю глаза. Даже непривычно как-то. За последний месяц я вообще забыла, что это такое: приходить домой раньше одиннадцати или двенадцати часов ночи. Теперь совершенно не знаю, чем себя занять. Но самое главное: почему выходной дали только мне? Может, я ему просто буду не нужна завтра? И так почти каждый день драю одни и те же комнаты. По-моему, с таким напором в уборке они и правда уже стали стерильными. А ещё… Мне кажется, или в последнее время Ян стал каким-то странным? Хотя и раньше было очень сложно разобрать, что творится в его голове. Плюс ко всему тот момент в кухне и…

Поднимаюсь из-за стола, беру тарелку с макаронами, снова ставлю её в микроволновку. Включаю на две минуты. Жду.

И всё-таки, почему он решил дать мне выходной? И рассказывала ли что-нибудь Оксана про наш с ней разговор? И что это вообще, мать её, было? Внезапно натыкаюсь в своих мыслях на утренний инцидент, вспоминаю его обнажённый, идеальный, без преувеличений, торс (он ведь был в одних домашних штанах, когда мы столкнулись в коридоре, и явно только что из душа). Мгновенно краснею и тут же раздражаюсь, говоря самой себе вслух:

— А не всё ли равно, Алён?!

Да, действительно! Какого чёрта я вообще забиваю себе голову мыслями об этом идиоте?!

Микроволновка пикает, сообщая, что справилась с задачей. Достаю макароны, возвращаюсь за обеденный стол и со злорадным напором быстро расправляюсь с едой.

23 февраля

* * * *

— Алён… — меня будят в шестом часу утра. Лёнька. — Ты на работу не собираешься, что ли?

— Неа, — сонно бормочу я и поворачиваюсь на другой бок, накрываюсь одеялом до кончиков ушей.

Друг пару секунд молчит, а после удивлённо спрашивает:

— Уволили?

Кажется, мне даже послышалась толика радости в его голосе. Отрицательно мычу, даже вроде пытаюсь мотать головой, затем невнятно изрекаю:

— Выходной дали.

— Серьёзно?!

— Угу.