Так произошло

Гибель Айронвуда и ранение Робин, вынужденной позднее отойти от дел — Джонатан, и Кайзер как его исполнитель, до сих пор наблюдали за той периодически — были возможны потому, что существовали крайне однозначные и простые, понятные козлы отпущения, используя которых Джонатан мог скрыть след Гленн. С Менажери это было не так — в отличии от Атласа и Мантла, подведенных к черте, готовых впиться в глотку друг другу, Менажери сейчас наслаждался когда-то немыслимой позицией — позицией равноправного участника международного сообщества Ремнанта. Не враг, не изгой и не проситель, а полноценный игрок — пусть и за спиной Гленн, но за спиной Гленн Менажери стояли на своих ногах. У Менажери просто не было врага, на которого можно было бы повесить смерть Гиры. Не было ни внешнего, ни внутреннего — и будь то пуля, яд или иной, более креативный способ убийства — не было никого, чьими руками можно было бы совершить задуманное.

Что насчет несчастного случая, Джонатан? Не лучшее из оправданий, но такие также случаются. Болезнь, авария — все, вплоть до случайного неудачного шага, что заставил Гиру скатиться по лестнице и свернуть себе шею в последний момент, трагическая и нелепая случайность… Да, многие будут подозревать — но не все ли равно, что будут подозревать остальные, если в этот момент положение Гленн будет зафиксировано окончательно? Три неудачливых Королевства, Гленн, Менажери и Мантл, породившие одного гиганта — и весь мир не сможет противостоять этой мощи.

Конечно, это был возможный план. Не самый лучший — лучше всего было бы, наверное, разобраться с Гирой так, чтобы никто не смог и подумать о вмешательстве Гленн — если бы была возможно заразить его неизлечимой болезнью, или подготовить «врага» для Гиры — но время для подобного длительного планирования уже прошло. Предыдущие годы Джонатан был слишком занят работой относительно подчинения Мантла и экономических инициатив, связывающих Менажери, борьбой с Вейлом — пытаться играть длительно, создавая планы и манипулируя противником сейчас… Не было невозможно — но было опасно. Каждый день, что Гира был свободен и подчинен лишь собственным амбициям — и желаниям Озпина — был днем, когда Менажери уходил из под крыла Гленн, все больше и больше. Промедление сейчас, попытки сделать «лучше» могли легко привести к тому, что не получится сделать никак. Решительность — вот, что требовалось от Джонатана…

Чтобы избавиться от Гиры Белладонны.

Джонатан поднялся из-за стола, потягиваясь, прежде чем проделать путь до большого панорамного окна в своем кабинете, глядя из того на улицы Гленн — спешащих по своим делам прохожих и проезжающие у его ног автомобили…

Что-то не так, Джонатан?

Джонатан лишь молчаливо продолжил наблюдать за жизнью Гленн за окном.

Как… Это вышло?

В какой именно момент жизнь изменилась таким образом…

Помни, Джонатан. Даже мастера Ордена не влезают в политику Умбральных миров…

Джонатану захотелось фыркнуть в оскале от подобной мысли, но тот удержался на грани усмешки на своем лице, глядя на мир у него под ногами.

В конце концов… Он не был плохим человеком — разве нет? Он не наслаждался убийствами и видом проливающейся в его имя крови. Не требовал жертвоприношений и не отдавал приказов о создании бездумных культов в его честь. Он поддерживал качество жизни своего государства, людей, за чье благосостояние он был ответственен. Он спасал их от манипуляций Озпина и Салем, развивал технологии и растил экономику. Защищал их от врагов изнутри и снаружи, способствовал главенству закона — каждое его действие, в прямом или нет смысле, было направлено исключительно на возвышенную цель — защиту народа, развитие государства, спасение целого мира если посмотреть на это в еще более широком профиле. Как не оценивай его действия — Джонатан не был плохим человеком…

Но был ли онхорошимчеловеком?

Гира Белладонна. Мог ли Джонатан назвать его другом? Пожалуй… Нет.

Приятелем, близким знакомцем, интересным собеседником, коллегой, таким же отцом, как и он…

Делает ли осознание того, что он не является твоим другом твоего предательство легче, Джонатан Гудман?