Так становятся звёздами. Часть 1

— Я не мог заснуть прошлой ночью. Не мог перестать думать о тебе. Всё никак не мог определиться с тем, кто же ты для меня? Почему то, что началось как игра, вдруг стало таким серьёзным, таким важным? Важнее всего! Даже моей непреходящей жажды власти. Моя жена… я до свадьбы никогда её не видел. Мне было всё равно, на какой из принцесс жениться. Взял ту, которую посол посоветовал. Посмотри на меня?

Гаитэ с усилием удержала взгляд на одухотворённом, и в тоже время жёстком, даже жестоком, лице.

— То, что было у тебя с моим братом… этой ночью или другой… оно в прошлом. А я не брожу в прошлом, я бегу в будущее. Мы можем быть в нём вместе. Можем иметь всё…

Гаитэ застыла, как будто рядом ударила молния. Широко распахнутыми глазами глядя на Сезара:

— О чём ты?

Сезар снова сделал шаг вперёд и Гаитэ дёрнулась, опасаясь, как бы Сезару не пришло в голову прикоснуться к ней. Не потому, что она боялась ему уступить. Потому, что в контексте их разговоры любое сближение было бы дурным фарсом.

— Когда часто смотришь в лицо смерти, понимаешь, что порой она совсем не так страшна. И бывают вещи, ради которых стоит вглядываться в Бездну. Порой желаемое кажется таким близким, что ты готов поцеловать её в губы. Гаитэ! На моей душе мельничным жерновом висит множество грехов. Когда я умру, я знаю, что мне гореть в адском пламени. Но пока я жив, я хочу взять от жизни всё, что смогу. Всё, что хочу.

Он одновременно нервным и самоуверенным жестом отбросил с лица падающие на него волосы.

— «Деспот повержен, как только он теряет пыл в борьбе», — процитировал Сезар.

— Деспот? Ты о себе сейчас говоришь? — взволнованно спросила Гаитэ. — И к чему эти странные, туманные намёки, Сезар?! Я не стану делать вид, что не поняла их. Да неужели ты думаешь, что я позволю тебе даже думать о таком?! Ты не пойдёшь против родного брата!

— Я знаю, что не добьюсь ничего в жизни, пока Торн жив. Насколько было бы проще, если бы он умер…

— И думать об этом не смей!

— Думаешь, можешь мне это запретить?

— Ты ведь не всерьёз сейчас? О, Духи! Сезар! Ты ведь не стал бы говорить вслух о таких намерениях, если бы они у тебя были? И уж, тем более, не у меня искал бы понимания, правда?

— А почему бы мне не искать понимания у тебя?

— Потому что я никогда не буду на стороне отнимающего жизнь. Мне даже думать о таком страшно. Я надеюсь, в тебе говорит досада, обида, слабость — всё, что угодно. Только не злой расчёт.

На сей раз улыбка Сезара не была светлой.

— Но ты ведь в сердце своём знаешь правду, Гаитэ? Мне нужен трон. И мне нужна ты. А по природе своей я не милосерден. Рано или поздно я возьму то, что хочу.

— Нет, Сезар! Посеяв ветер, ты пожнёшь бурю. И если трон ты, может быть, и сможешь взять силой, то насчёт меня — даже не надейся.

— Женский ум прозрачнее мужского. При определённых обстоятельствах он меняет решения.

Гаитэ чувствовала холодную ярость и горькое разочарование. Как глупо! Как глупо было с её стороны поверить, что можно найти понимание, договориться, остаться друзьями.

— Думай, что хочешь, Сезар. Но действовать — остерегись. Объявляя войну брату, ты объявляешь её всей семье. В том числе своему отцу и мне. И не надейся, что я буду на твоей стороне. Какие бы чувства в моей душе не кипели, я — женщина твоего брата и действовать буду соответственно. В этой войне мы будем по разные стороны баррикад. Лучше направь свои силы на общее благо. Поверь, быть вторым не так уж и плохо. Гораздо лучше, чем быть мёртвым. Или стать братоубийцей.

— Вот, значит, как ты заговорила?

— Я с самого начала сказала — нет. И моё слово не измениться, Сезар. Вне зависимости, жив будет твой брат или умрёт. Овдовев, по всем законам, я не смогу выйти за тебя замуж, принеся тебе все бонусы, которые ты изначально видел в браке со мной. Да и кроме того, разве ты забыл — мой брат жив. А значит, законный наследник он.

— Это легко исправить.

Гаитэ смотрела на Сезара почти с ненавистью. Но потом выражение её лица смягчилось:

— Уверена, ни одной женщине не доводилось выслушать такого страстного признания. На алтарь нашей любви мы положим жизни наших братьев, а потом вкусим небесного блаженства? Воистину, истинная страсть не знаем преград! — с иронией произнесла Гаитэ.

И неожиданно для ней Сезар ответил невесёлым, горьким смехом. Он облокотился на парапет, глядя вниз, на струящиеся потоки воды в фонтане.

— А ты воплощённое благоразумие и благородство. Я не шучу. Ты мудрая, можно даже сказать, хитрая и осторожная особа. Нашему королевству когда-нибудь повезёт с королевой, кто бы из нас с братом королём не стал. Где бы и мне разжиться такой же драгоценностью, как чистота помыслов и безусловное великодушие?

— В своём сердце. Других источников нет.

Какое-то время оба молчали.

— Сезар, мы не должны больше видеться наедине, — тихо вздохнула Гаитэ.

— Почему?

— Глупый вопрос. Потому что я вот-вот свяжу себя брачными узами с твоим братом.

— Себе же в наказание, — огрызнулся он. — Не лги себе. Ты никогда не будешь с ним счастлива.