Так становятся звёздами. Часть 2

А может быть женщины, на самом деле, переоценивают нежелание мужчины видеть в них личность? Гаитэ не в первый раз замечала, что, чем глупее и ограниченней мужчина, тем сильнее он старается унизить свою подругу, и наоборот, те их мужчин, кто наиболее преуспел среди своих собратьев и чего-то по-настоящему стоит, всегда с уважением относятся к женщинам.

Последующие месяцы были посвящены борьбой со страшной болезнью. Наступление велось по всем фронтам.

Нужно отдать должное Торну, он во всём поддерживал начинания жены. Несмотря на общую нехватку средств, были выделены крупные суммы на открытие госпиталей, где лечение осуществлялось бесплатно. От дома к дому ходили лекари, оказывая помощь.

Благодаря полученному от Гаитэ лекарству сами доктора больше не рисковали жизнью.

Так же, впервые в городе, были организованны санитарные службы, отвечающие за чистоту улиц и городских фонтанов. Разыскать сведущих людей оказалось не так просто и всё же, благодаря стараниям Гаитэ, нашлись учёные, которые взялись за разработку схем вывоза мусора из города и даже создание примитивных канализационных систем.

В городе в спешном порядке возводились купальни для всех желающих.

Тряхнув старую аристократию, удалось подвигнуть её на меценатство. На собранные средства выстраивалось новое жильё. Гаитэ удалось убедить мужа, что нищенские трущобы являются настоящим рассадником заразы и с этим непременно нужно что-то делать.

У неё были грандиозные планы. Душа Гаитэ жаждала реформ: здравоохранение, просвещение, улучшение жизни людей хотя бы в отдельно взятом городе.

А в идеале — во всём государстве.

Планов было много. Опыта в их реализации — нет. Государство огромная, неповоротливая машина, а люди больше всего хотят не улучшений, а жить по-старому.

Но одну победу Гаитэ точно могла записать на свой счёт. Чума резко пошла на спад. Они её победили.

На пороге Жютена стояла новая весна.

И, как всегда бывает весной, с первыми соками, заструившимися внутри пробуждённых от спячки деревьев, в душе поднималась новая жажда жизни. Хотелось дарить счастье и получать его. Хотелось любить и быть любимой.

Всё пело торжественно гимн радости свету и жизни: кристально-прозрачное утро, безоблачное небо, мартовский ласковый ветерок, ласкающий лёгким дуновением ранние дикие нарциссы.

Но вместо мира все вокруг снова заговорили о войне с Валькарой. На сей раз поводом стало убийство чрезвычайного посла. Носило оно вовсе не государственный, а скандальный характер.

Чрезвычайный посол, лорд, чьего имени Гаитэ не удосужилась запомнить, влез в окно к жене одного из валькарских герцогов. Свидание было прервано мужем и терпеть такого обхождения со своей честью рогоносец не стал. Порешил обоих на месте — и супругу, и её любовника.

Вообще-то посол, по мнению Гаитэ, получил пусть и суровое наказание, но, по понятиям, царящим вокруг, вполне себе по заслугам. Хотя, конечно, валькариец переборщил. При валькорийском дворе не прелюбодействовал, наверное, только… да так на вскидку и не вспомнишь, кто воздержался — все прелюбодействовали.

Убийство вещь, мягко говоря, неприятная. Но горячие головы вновь начали вопить о войне. Хуже то, что Торн был склонен к ним прислушиваться.

На одном из собраний он заявил:

— Король Валькары в очередной раз проявил акт агрессии в нашу сторону. Мало того, что прошлой осенью он двинул на нас свой флот с целью захватить наши земли, он позволяет своим подданным убивать моих послов! Сеньоры? — обвёл он взглядом собравшихся представителей высшего цвета нации. — Полагаю, этого довольно для начала, — он выдержал небольшую паузу и потом повысил голос, — войны!

Предложение было встречено гулом. Противоречивым. Кто-то поддерживал, кто-то сомневался.

Гаитэ склонила голову, чтобы никто не прочитал на её лице раздражение и недовольство словами мужа. Королева не должна открыто восставать против короля. Вот в спальне, наедине — другое дело. Но в тронном зале только показная покорность — это она успела выучить.

— Ваше Величество, несомненно, правы, — раздался голос. — Причин для войны довольно. Ещё год назад, когда Валькара осмелилась бросить нам вызов у Тиоса, следовало как следует поджечь им пятки.

— Рад, что вы согласны со мной, лорд Санчиос. Что скажет Нарфилд?

— Я согласен с высказыванием вашего величества, — склонил голову старый лизоблюд и интриган. — Пора поставить саркассорцев на место.

Все зааплодировали.

— На сей раз мы не станем дожидаться удара. Ударим первыми. Со всей мощью!

Гаитэ переглянулась с первым-министром, служившим ещё Алонсону. Опытный мудрый политик разделял её точку зрения в спорном вопросе о войнах. Дурной мир лучше доброй ссоры.

— Вы что скажите, Берримор? — обратился к премьер-министру Торн.

Лорд Берримор опустил глаза.

Перед ним стояла сложная задача — высказать своё мнение, отличающееся от мнения большинства так, чтобы не разгневать его императорское величество.

К удивленью Гаитэ ответ был прямо противоположен ожидаемому:

— Я согласен с вашим величеством. Поводов для войны хоть отбавляй.