Так убивать нечестно! Рождественский кинжал

– Нет-нет, невероятно, – простонал он. – Это отвратительно, ужасно. Наверное, Натаниэль сам отнес портсигар к себе. Боже мой, Стивен, ты же не думаешь, что один из нас… живший вместе с нами… приглашенный в наш дом… Нет, это немыслимо. У меня нет слов.

В другое время Матильда не смогла бы удержаться от смеха, глядя, в какой комичный ужас привело Джозефа крушение его иллюзий. Но момент был не слишком подходящим для веселья, поэтому она сдержанно спросила:

– Что навело инспектора на подобную мысль?

– На портсигаре не было отпечатков пальцев, – ответил Стивен.

Прошло две минуты, прежде чем до присутствующих дошел смысл сказанного. Впрочем, и тогда, судя по озадаченному виду Джозефа и пустому взгляду Мод, его поняли далеко не все. Но Ройдона в конце концов осенило, и он воскликнул:

– Что за мерзость? Надеюсь, вы не считаете, что кто-либо из нас мог опуститься до подобной низости?

– Откуда мне знать? – пожал плечами Стивен. – Пусть разбирается инспектор.

– Отлично, – подала голос Пола. – Но если на портсигаре нет отпечатков, как он найдет убийцу?

– Не знаю, но инспектор настроен оптимистично, – ответил Стивен.

Валери не нашла ничего лучшего, как взвинченным тоном объявить, что она прекрасно понимает, к чему они клонят. Но если кто-нибудь думает, что это она убила мистера Джерарда, то он сильно ошибается, а ей остается лишь сожалеть о том, что она вообще родилась на свет.

После этого миссис Дин, мрачно размышлявшей над новостью о портсигаре, пришлось отвлечься от своих мыслей и принять меры, чтобы нервная вспышка ее дочери не перешла в истерику. Наконец Валери громко разрыдалась, зарывшись в ее пышный бюст, и пролепетала сквозь слезы, что как только она попала в этот проклятый дом, все вели себя с ней отвратительно. Джозеф начал суетливо и жалко возражать что-то, но все остальные оставили ее замечание без ответа.

Уходя из комнаты, Мод спокойно заметила Матильде, что Стивен правильно сделал, не женившись на Валери. Она распущенная девушка, не способная обеспечить мужу комфортную жизнь. Матильда решила, что Мод так и не уловила смысл нового поворота в деле Натаниэля, и поинтересовалась, поняла ли она то, что сказал Стивен.

– О да! – ответила миссис Джерард. – Я всегда думала, что именно так и было.

Матильда от удивления открыла рот.

– Неужели? Но вы не говорили ничего подобного!

– Конечно, милочка. Я предпочитаю не вмешиваться, – объяснила Мод.

– Не ожидала, что кто-либо из нас способен на подобную гнусность, – покачала головой Матильда.

Мод сохранила полную невозмутимость.

– В самом деле?

Тем временем Валери поплелась наверх, продолжая судорожно всхлипывать, а ее мамаша, взбешенная неудачей со Стивеном, решила отыграться на Джозефе. Она заявила, что при всей своей терпимости и дружелюбии с сожалением должна признать: в этом доме ее девочку приняли негостеприимно. Бедный Джозеф, пораженный до глубины души такой несправедливостью, мог лишь оторопело посмотреть вслед разъяренной даме. Появление слуг, пришедших убрать со стола, заставило его прийти в себя и отправиться на поиски человека, с которым можно было обсудить последние события.

Ему повезло: довольно скоро он нашел Матильду и, схватив ее за руку, потащил в библиотеку.

– Я стар, слишком стар для таких проблем! – воскликнул он. – Вчера мне казалось, что если над Стивеном рассеются тучи, все остальное будет не важно. Но сегодня нам пришлось столкнуться с чем-то ужасным, немыслимым… Ради Бога, скажи мне, кто ненавидел Стивена?

– По-моему, дело тут совсем не в ненависти, – заметила Матильда. – Скорей в инстинкте самосохранения.

– Это отвратительный поступок!

– Человек, вонзивший нож в спину Натаниэля, вполне мог свалить свою вину на другого.

– Но кто он? Моттисфонт? Ройдон? Пола? Как ты можешь подозревать кого-либо из них в таких вещах?

– Завидую твоей вере в людей, Джозеф.

Матильда сразу пожалела о своих словах, потому что тот немедленно ухватился за эту тему и начал с пафосом разглагольствовать о том, что, слава Богу, он пока не утратил веру в человека. Она понимала: последние события нанесли чувствительный удар по его доверчивому романтизму, и даже испытывала к нему сочувствие, но у нее не было настроения смотреть очередную комедию, поэтому Матильда постаралась поскорее избавиться от Джозефа. Бедняга, очевидно, просто разрывался между радостью от неожиданного оправдания Стивена и страхом убедиться в виновности своей любимой племянницы, старого друга Моттисфонта или юного таланта Ройдона. Он испытывал такой мучительный душевный разлад, что даже его несокрушимый оптимизм грозил дать трещину.

Из трех оставшихся подозреваемых Пола проявляла наибольшее хладнокровие. С цинизмом, достойным Стивена, она рассуждала о том, мог ли Ройдон совершить убийство, и приходила к выводу, что с чисто артистической точки зрения это было очень печально, поскольку перед молодым драматургом открывалось большое будущее.