Такая долгая полярная ночь

Со мной в бригаде, разгружавшей морские баржи с продуктами, работал молодой вор. Фамилию его я забыл, все и я тоже звали его Ленчик. Он почему-то уважительно относился ко мне. То ли потому что я был старше его, то ли моя статья 58-8 — политическое убийство, террор, внушала ему уважение. Ведь это не карманная кража! В условиях заключения, когда злая сила обрекла тебя на гибель, отняв у тебя молодость, здоровье и дорогих твоему сердцу близких, ты имеешь возможность пересмотреть многие внушенные тебе ранее этические нормы. Когда ты заключенный, посаженный в колымский лагерь ни за что, почти уверен, что живым не вернешься к матери, переоцениваешь догму о неприкосновенности социалистической собственности и сознательно, работая докером, берешь себе что-либо из продуктов питания, которые таскаешь в склад на своих плечах, то твоя человеческая совесть оправдывает твой поступок. У тебя власть отнимает жизнь, а ты отнимаешь у власти эту возможность и стремишься продлить свою жизнь.

Вряд ли так рассуждали воры, мои однобригадники. Они просто брали и ели все, что можно было тайком от часового и дежурного по производству охранника, съесть. Наиболее умные ели на работе, а не несли взятое в лагерь. Бригады, работавшие по разгрузке и штабелеванию продуктов в порту Зырянки, при возвращении после работы в лагерь тщательно обыскивались охраной. У тех, кто нес в зону какие-либо продукты, все отбиралось, нередко такого «несуна» били и обязательно сажали в изолятор. Изъятые продукты, естественно, были трофеем охраны.

Я постиг одну истину: содержимое моего желудка не поддается обыску, а карманы моего бушлата и вся одежда, подвергнутые тщательному осмотру, всегда были пусты. Так текла моя докерская жизнь. Бывало так, что шкипер морской баржи, которую мы разгружали, просил нашего бригадира, чтобы парни из бригады не портили груз, не разбивали много ящиков с продуктами, а брали на бригаду один ящик и ели потихоньку консервы, не унося их на территорию складов или в лагерь. Нередко шкипер предоставлял в распоряжение бригады камбуз баржи. Тогда бригадир оставлял в камбузе двух парней кулинарить, а остальные лихо работали, разгружая баржу. Шкипер был доволен скоростью разгрузки, а бригада выделяла по два-три человека для обеда в камбуз. Остальные работали, бригадир, конечно, толковый бригадир, внимательно следил за процессом насыщения бригады и за не прекращающейся ни на минуту разгрузкой баржи. Однажды, когда мы разгружали ящики с консервами, бригадир спросил меня: «Толмачев, можешь ли ты уронить ящик на палубу, чтобы он сразу раскололся?» «Сделаю», — ответил я.

Выхожу из трюма с плоским ящиком на плечах. В нем консервы — сардины. «Спотыкаюсь» на палубе, и ящик падает с моих плеч углом на железную палубу. Треск, из расколотого ящика сыпятся банки, плоские с надписью «Сардины». Бригада быстро расхватывает банки. Издали шкипер смотрит на это и говорит бригадиру, чтобы разбитый ящик не выбрасывали: нужен для списания.

Муку штабелюем на высокие очень прочные подмостки. Часть бригады на штабелевке, часть разгружает баржу, и мешки с мукой нам подвозит грузовик с газгольдером, который топится деревянными чурками. Цилиндр газгольдера очень горячий. Один из бригады в разрезанном мешке с мукой, добавив туда воды, месит тесто. Лепешки наклеиваются на цилиндр газгольдера. Автомобиль, вернувшись с берега от баржи, нагруженный мешками муки, снабжает нас испекшимися лепешками. Видит ли это часовой, стоящий на верхушке штабеля мешков с мукой? Наверное нет.

Сегодня лепешки делает Ленчик. Я затаскиваю из кузова автомобиля мешок для штабелевания и слышу ругань и мальчишеский голос Ленчика. Его бьет какой-то парень, не слишком юный на вид. Подхожу и спрашиваю, за что он ударил парнишку. Тот с руганью обещает и меня избить, он замахивается. Бросаюсь к нему вплотную и правой рукой с силой стискиваю ему горло. Он хрипит, выпучив глаза. Я прижимаюсь к нему, и он не может размахнуться руками. Я твердо заявляю ему, что он забыл закон воров: он вор и бить вора без веских причин не имеет права. Я его отпускаю, и мне становится смешно: я — «контрик» преподаю воровскую мораль!