Такая долгая жизнь. Записки скульптора

Ханнелоре Кёлер, обрабатывая перфоратором глыбу мрамора для своей будущей скульптуры, вообще была похожа на мужика. В наглухо застегнутом от пыли комбинезоне, в платке, закутавшем голову, в больших очках, защищающих глаза от осколков мрамора. Такой я ее увидел во дворе дома и такой вылепил. Получилась небольшая композиция: «Скульптор за работой».

Ханнелоре до войны училась в Академии художеств Дрездена вместе с писателем Гюнтером Грассом. А во время войны, когда в Дрезден вошли советские войска, ей пришлось пережить несколько тревожных дней. Об этом у нас не принято писать, но во многих городах, куда входили наши войска, начиналось мародерство и насилие. Такое было, конечно, не всюду, но где-то случалось. Не знаю, насиловали ли немецкие солдаты наших женщин, но нет смысла перечислять те зверства, которые они совершали, находясь на нашей территории.

Война есть война. С другой стороны, сколько бывало случаев, когда наши солдаты помогали голодающим немцам, а в деревнях женщины подкармливали военнопленных солдат. Во время войны иногда возникали удивительные и даже трогательные ситуации.

Как-то мы с Викой возвращались поездом из Германии. В четырехместном купе, в котором мы ехали, противоположные полки занимали два немолодых человека. Как всегда в поезде, мы разговорились и проговорили всю ночь. Мне очень жаль, что я сразу же не записал их историю, а сейчас, когда прошло много лет после той ночи, выветрились из головы некоторые живые детали и подробности, но основную сюжетную линию я запомнил.

Пожилые мужчины оказались братьями. В начале войны они были мальчишками и жили в районе Гатчины. Во время оккупации они натерпелись — в основном от эстонцев, служивших у немцев, а немцы, по их словам, вели себя прилично. Через какое-то время их вывезли в Германию, где заставили выполнять черную работу на каком-то стекольном заводе. Дочь хозяина этого завода, девочка примерно их лет, очень жалела их: подкармливала, носила потихоньку от отца хлеб и один раз даже принесла шоколад. Если бы не она, неизвестно, выжили бы эти мальчишки или нет.

Когда же войска союзников вошли в этот город, отца девчонки арестовали, а матери у нее не было. Она осталась совсем одна, без каких-либо средств к существованию и без надежды выжить. Братьев пригрели солдаты. Одели, начали нормально кормить, и мальчишки ожили. Помня то, что сделала для них дочь хозяина, они начали подкармливать ее, приносили в котелке горячую пищу, хлеб и, в свою очередь, помогли ей выжить. Девчонка выросла, вышла замуж за состоятельного человека, каким-то чудом разыскала их в Ленинграде и послала приглашение приехать в Германию. Они все это рассказывали, перебивая друг друга и потихоньку утирая слезы, вспоминали о пережитом.

Недавно мне подарил книгу Детлеф Крамер. Книга называется «История одного плена». О чем он рассказывает в этой книге, можно судить по подзаголовкам: «В память о тех, чьих имен я так и не узнал и кого мне не удалось разыскать. Кто увидел в бывшем враге человека. Кто помог выжить и не дал утратить надежду».

Но Ханнелоре не повезло. В их доме солдаты изнасиловали двух девушек, одна из которых вскоре сошла с ума, не сумев пережить то, что с ней случилось. А Ханнелоре спасла мать, затащив ее на крышу и привязав к трубе, для того чтобы она ночью не упала вниз. Там она провела двое суток, пока солдаты не покинули их дом. Потом Ханнелоре решила бежать на Запад. Она пробиралась несколько суток, прячась в картофельных полях и обходя деревни и города. Так она добралась до Дюссельдорфа, где и встретила Гюнтера Кремерса в кайзеровской каске и в рваной шинели. Вскоре они поженились, потом поступили в Академию художеств Дюссельдорфа и стали прекрасными художниками.

Об этом обо всем они рассказали мне в те дни, когда я работал в мастерской Дома художников в Дюссельдорфе. Вечерами они приходили ко мне — иногда вместе, иногда поодиночке. Каждый рассказывал свою историю: Гюнтер — с юмором, Ханнелоре — вздыхая и утирая слезы, так же, как те два брата из поезда.

А у меня оставалось еще несколько свободных дней, и я решил вылепить рельеф Гейне. Западная и Восточная Германия как бы поделили между собой двух великих поэтов. Если в Восточной Германии в основном всегда упоминали Гёте, то на Западе — Гейне. Это, наверное, естественно, так как Гёте жил в Веймаре, а Гейне — в Дюссельдорфе. И в этих городах, ранее искусственно разделенных границей, находятся музеи этих поэтов.

В Дюссельдорфе в центре города установлен памятник Гейне: громадный бронзовый горбатый нос, торчащий из земли. Когда-то Гейне написал (привожу его слова приблизительно), что после того, как его зароют в могилу, над землей будет торчать его нос, с которого дети смогут зимой скатываться на санках.