Такая долгая жизнь. Записки скульптора

Сейчас под Петербургом, в деревне Сологубовке, ведутся работы по созданию самого большого в мире кладбища немецких военных, погибших в Советском Союзе. За счет немецкой стороны, кроме кладбища, восстановлена православная церковь, разрушенная во время войны. В подвальном помещении создан музей, рассказывающий об обороне Ленинграда, а во второй части находятся фотографии, документы немецкой стороны. На стендах лежат книги, в которых записаны имена всех похороненных на этом кладбище. Между церковью и захоронениями разбит парк Мира. В парке установлена скульптура «Материнство» немецкой скульпторши фон Лейснер.

Меня попросили повторить памятник для Бергедорфа, однако я сделал новую скульптуру — фигуру погибающего воина — и назвал ее «Памяти павших». Мне хотелось, чтобы это был памятник всем молодым людям, погибшим в этой войне. А еще мне бы хотелось, чтобы ни одному скульптору в будущем не пришлось работать над этой печальной темой. И чтобы в будущем жизнь не давала для этого повода.

Каждый из памятников, мной поставленных, — частица моей жизни и результат большого труда. Казалось бы, что может быть долговечнее памятника, выполненного из вечных материалов: гранита, бронзы. Оказывается, судьба их и их сохранность зависит вовсе не от воздействия снега, ветра и дождя, а от изменения политической ситуации и, соответственно, переоценки ценностей. Отсюда вытекает и следующий вопрос…

Вопрос автора к автору

Расскажите, как завершилась судьба Вашего дрезденского памятника?

Ответ

Самое удивительное в этой истории то, что и сейчас на ней нельзя поставить точку.

Недавно в моей мастерской появился скульптор из Мюнхена. Это молодой концептуалист, полный всевозможных новых идей, часть из которых он уже реализовал.

Его очень заинтересовала судьба дрезденского памятника, и это, оказывается, он предложил расчленить памятник и разбросать его в виде руин по земле. По этому поводу он даже выпустил книжку с многочисленными фотографиями памятника — каким он был и каким мог бы стать. Книжку эту с трогательной надписью он подарил мне. Кроме того, он попросил разрешения у сына фабриканта, который уже умер, снять с памятника три полуфигуры, поставил их на грузовик с открытым прицепом и в таком виде возил их по всей Германии, Италии, Австрии и еще по каким-то странам.

А сейчас мечтает привезти их в Россию. Мне он сказал, что ему нравится, как вырублен памятник из гранита, как обработана поверхность, и он продолжает демонстрировать памятник не с целью разоблачить один из монументов эпохи социалистического реализма, а из своих, чисто формальных концептуальных представлений о современном искусстве. А может быть, и из меркантильных соображений.

Через какое-то время после того, как он побывал в моей мастерской, от него пришел из Германии факс, в котором он спрашивал меня: как у нас в стране отнесутся к тому, что он привезет на платформе «остатки» дрезденского памятника, для того чтобы показать эту «композицию» нашим зрителям, и нельзя ли получить от нашего государства материальную поддержку этого проекта?

Я представил себе, что может произойти, если часть консервативно настроенного населения, увидев это произведение, решит, что демонтированный памятник Ленину везут куда-нибудь на свалку, и, возмущенная, выйдет на митинг протеста, а то и гляди преградит дорогу, по которой пройдет грузовик с прицепом.

Другая же часть демократически настроенного населения решит, что детали памятника перевозят, для того чтобы опять соорудить в каком-нибудь городе памятник Ленину и, в свою очередь, тоже выйдет на другой митинг протеста. И если, не дай бог, эти две группы митингующих окажутся где-нибудь поблизости друг от друга, не исключено, что возникнут стычки, перерастающие в политический скандал.

Вот что может получиться в нашей насквозь политизированной стране в результате попытки молодого скульптора-концептуалиста из Баварии представить свое (теперь уже его) произведение нашим зрителям.

Это, конечно, некоторое преувеличение, но, по существу, подобная реакция нашего народа вполне возможна. Пожалуй, как ни в одной другой стране, у нас в двадцатом столетии бывало, что со сменой власти уничтожались все созданные ранее памятники и среди них выдающиеся произведения искусства, изображающие правителей прежнего периода.

Уничтожались не только памятники, но во имя новой идеологии и замечательные церкви, и монументы, сооруженные во славу побед русского оружия.

Через некоторое время власть сменялась и опять начиналось восстановление ранее уничтоженных храмов и памятников. Причем на это затрачивались колоссальные деньги, а качество работ зачастую бывало много хуже, чем прежде, не говоря уже о снижении художественного уровня и утраты исторической подлинности произведений. Когда в советское время сменялись руководители партии и правительства, исчезали не только их изображения, но и многие из тех, кто работал вместе с ними.

И мы к этому привыкли и считали это нормой.