Такая война

Мак стащил перчатку и отломил рукой кусок хлеба. Прямо на глазах воинов хлеб начал темнеть и покрываться плесенью.

Вар и Гурт переглянулись.

— Больно высока цена, — покачал головой седой десятник.

— А меня торговаться не звали, — выдавил подмастерье горькую усмешку. — Либо так, либо никак.

Мак кивнул Биллу.

— Там еще немного осталось огонь-воды? Рану бы промыть…

Здоровяк кивнул и достал из своей сумки почти пустой бурдюк с самогоном и остатки чистой тряпки.

— Держать надо? — спросил Вар, глядя, как укладывается на спину подмастерье.

— Справлюсь, — выдохнул парень, готовясь к очередной экзекуции.

Билл размотал повязку и смочил в самогоне тряпицу.

— Не дергайся только, — произнес он, передавая ее Вару. — Зря не дал нам в лагере сразу рану обработать.

— Времени не было, — произнес подмастерье, собираясь с духом. — Едва уйти успели.

Пока Мак шипел и скрипел зубами, рядом, глядя на сопки вокруг, начал рассказывать Гурт.

— Я когда служил первый срок, думал, вернусь домой, денег привезу, заживу по-настоящему. Нас то в семье семеро пацанов росло. Отец рано помер, лихоманкой положило его в конце зимы. — Гурт приложился к бурдюку и, вздохнув, продолжил. — Так вот, когда вернулся с первого срока, оказалось, что девка, которая меня клялась ждать, померла в третью зиму, как ушел. Одного брата на торжище до смерти палками забили. Он спьяну на кланового сборщика налогов с кулаками полез. Матушку тоже предки прибрали к себе. Трое братьев ушли в столицу по прошлой весне. Больно голодно было в родной деревне.

Вар закончил промывать рану и, закупорив бурдюк, передал здоровяку, после чего внимательно оглядел Гурта.

— И вот я вернулся после первого срока. В кармане три золотых монеты. Одну за службу, вторую за войну, а третью трофеями собрал. Думал, заживу, а дома шаром покати. Двое братьев едва концы с концами сводят. Если бы не корова, так давно бы по миру пошли. Да и та тощая, больная. В зиму с них сборщик три шкуры содрал за два года. Считай, только на посев зерна оставил, да корову одну. Вроде как не до последнего обобрал. — Гурт усмехнулся и махнул рукой. — И чего делать было? Из семерых братьев, матери, да девки моей, что по ночам душу во сне грела, осталось только двое братьев и три золотых.

Мак осторожно поднялся и сел так, чтобы Вару было удобно его перевязывать.

— Пожил я так с братьями несколько месяцев и на душе такая тоска встала, что совсем сник. Оглядел наш дом родительский и махнул рукой. Пешком пошли с братьями на ярмарку, к городу. Там все золото отдал. Скотину скупили, зерна набрали, птицы, лошадей справных, инструмента. В общем, хозяйство недурное собралось. На троих бы хватило. — Гурт улыбнулся доброй улыбкой. — Уже обратно возвращаться хотели, но тут я увидал императорский сбор армейский. За золотой на пять лет. Ну, и решил, что лучше уж обратно, чем в деревню свою.

— Воротило от работ земельных? — спросил Рум.

— Да не то чтобы воротило, — пожал плечами Гурт. — Матери могилка, девки моей и брата. Дом пустой. Троих братьев куда занесло — черт его знает.

Тут десятник задумался на несколько секунд и кивнул своим мыслям.

— Наверное, меня с мертвой матери и девки воротило. Оно вроде как с мыслями о девке просыпался, а с мыслями о матери засыпал. А тут вернулся и как ножом по сердцу. Тоска черная на душу легла.

— Ты никогда не рассказывал о прошлом, — тихо произнес Билл. — А дальше что было?

— Дальше? — поднялся на ноги Гурт. — Дальше я в строю четыре срока выслужил. После каждого срока в деревню возвращался. Золотую монету братьям нес, могилам кланялся, надирался как грузчик в порту и снова сбор армейский искал на ярмарке.

— А когда у тебя срок выходит? — задумчиво спросил Рум.

— Этой весной вышел, — тихо ответил Гурт.

— А почему тогда остался?

— До родной стороны далеко. Да и на кого оставить вас, оболтусов? Меня же до этого в десятники не ставили. — седой воин подхватил мешок и закинул на спину. — Ну? Чего расселись? Нам наверх забраться надо и место для лагеря найти. Да и магу нашему поглядеть надо. Может, там и будет он свое колдунство творить?

Отряд медленно поднимался на ноги и разбирал поклажу. Когда вперед выдвинулись Билл и Мак, Вар, шедший рядом с Гуртом, тихо спросил:

— А ты чего откровенничать начал? Вроде никогда не рассказывал за свою родину. Только за жизнь в армии…

— Кошки на душе скребут, — признался Гурт. — Говорят, если на пустом месте такое творится, то помирать скоро придется.

— Ты же в поверья армейские не веришь, — мотнул головой Вар.

— Не верил, пока самого не пробрало, — пожал плечами десятник.

— Чем вы тут вообще занимались, — произнес Марад, оглядывая десяток магов с бритыми головами и рунами на темечке. — Сколько вы давили эту защиту?

— Если вы не заметили, то среди нас нет черной метки, — надменно произнес маг огня, кидая злобные взгляды на темного мага. — С кровью у нас тоже никто не работал…

— Но элементарные принципы вы-то должны знать, — не упустил возможность кинуть колкость маг. — Это же не уравнения Самато, чтобы в этом разбирались лишь избранные.