Такая вот любовь

Хлопнула дверца машины, и распахнувшиеся глаза Уилла ослепил яркий утренний свет. Уилл насторожился, по телу побежали мурашки. Он был весь в поту. Звонок в дверь. «Иисус, Мария и Иосиф!» Уилл схватился за сердце. Сел, спиной ощущая чье‑то присутствие. В дверь снова позвонили, и он с трудом поднялся на ноги. Пригладил пальцами волосы и посмотрел в глазок.

Проклятье! Дезинсектор. Уилл привалился к двери плечом. Но когда звонок раздался в третий раз, отпер замок и рывком распахнул дверь.

Рик сделал шаг вперед, перенес через порог канистру и вручил Уиллу пачку газет.

– Эй, приятель, я уж подумал было, что дома никого нет.

Уилл бросил газеты на пол и всем телом надвинулся на Рика.

– Ну и видок у вас, дружище, – заметил Рик.

– Вы не войдете.

Бицепсы дезинсектора играли под тканью рукавов. Подняв бровь, он уставился на Уилла.

– Сегодня вторник.

– Очень может быть, – ответил Уилл, заправляя рубашку в штаны, приосаниваясь и чувствуя себя сильнее.

– У меня график!

– Да хоть булла Папы Римского, – заявил Уилл, делая шаг вперед, – сегодня вам тут делать нечего.

– Не понимаю.

– Все просто. Это мой дом, черт побери. И вы сюда не войдете.

С этими словами Уилл вытолкнул Рика за порог и захлопнул дверь. Потом запер ее и отправился в ванную. Помочился, протер водой лицо и прополоскал горло. Он забыл, когда последний раз чистил зубы.

Затем Уилл поднялся наверх, не стараясь ступать потише. Он знал, что жена не спит – в любом случае ее разбудил бы звонок в дверь. Распахнув дверь спальни, оставил ее открытой; прошел в темноте в ванную и включил душ. Затем подошел к ванне, пустил воду и добавил немного розмаринового масла, сделавшего прозрачную воду красной. Скинул с себя всё и, оставив одежду валяться на полу, хотя стоило бы бросить ее в корзину для белья, встал под душ. Горячая вода смыла с его тела остатки пота и слабости. Он запрокинул голову и выдохнул.

Несколько минут спустя – ванна всё наполнялась – Уилл вышел из душа и вытерся полотенцем, начав с головы и уделив внимание каждой части тела вплоть до пальцев ног. Его манера вытираться бесила Анджелину. Анджелина!

Уилл проверил температуру воды в ванне, выключил горячую воду и еще на минуту оставил холодную. Выпрямился, обернул вокруг пояса полотенце и двинулся в спальню, сопротивляясь побуждению одним движением сорвать с Анджелины одеяло, будто они на Диком Западе и он пришел заявить права на свою женщину.

Уилл присел на край кровати. Плед, в который Анджелина завернулась в четверг, валялся на его стороне постели, а сама Анджелина – на краю своей, повернувшись спиной, на правом боку. Он пересел ближе и пальцами убрал с ее лица пряди волос. Эта женщина – любовь всей его жизни. Но ей нужен пустой дом, а ему – дом, в котором есть она. Не по принуждению, а по велению сердца. Но приказать ее сердцу он не в силах.

Выдвинув ящик прикроватного столика жены, Уилл стал искать ножницы, зная, что они тут. Потом поднялся и откинул одеяло с ее ног. Зажал низ пижамных штанов между лезвиями ножниц – пришлось дважды поправить тонкую желтую материю, прежде чем она поддалась. Начал резать, и каждое движение ножниц причиняло ему такую боль, точно он резал собственные пальцы. Не прерываясь, Уилл постепенно отодвигал одеяло, прислушиваясь к дыханию жены. Он действовал медленно: именно так, по его представлению, надо снимать с израненного животного колючую проволоку. Штаны оказались разрезанными до талии, и, приложив еще немного усилий, Уилл расправился с поясной резинкой. Вытер пот со лба и занялся рукавом, после чего наклонился над женой и разрезал посередине спинку пижамной рубашки. Спинка распахнулась, обнажив сбоку левую грудь Анджелины. Уилл вздохнул и положил ножницы на стол. Встал над женой, недоумевая, почему она до сих пор не шелохнулась, стащил с нее левый рукав и помедлил, пораженный красотой ее тела, которое любил столько лет и которым так часто овладевал. Коснулся мягкой, чуть обвисшей кожи руки. Потом решительно повернул Анджелину на спину. Ее глаза оказались открыты. Это так ошеломило Уилла, что он замер. Затем стянул второй рукав и вторую штанину пижамы. Не в силах удержаться, он потянулся к жене и положил ладони ей на живот. Анджелина закрыла глаза. Он на минуту задержал руки на ее теле, чувствуя, как бурлит и пульсирует под ними кровь. А когда убрал ладони, жена снова открыла глаза и посмотрела на него. Уилл наклонился и уткнулся лицом в то место ее живота, где только что лежали его руки. Вдохнул несвежий запах ее кожи и приоткрыл рот – так изголодался по ней, что не представлял, как сдержать желание. Но устоял, взял Анджелину на руки, и она, впервые за все это время шевельнувшись, привалилась головой к его плечу. Когда Уилл, выходя из спальни, завернул за угол, полотенце упало с его бедер. Он продолжал путь – обнаженный пятидесятитрехлетний мужчина, несущий свою обнаженную сорокадевятилетнюю жену. До настоящего момента подобная картина ни разу не возникала в его голове, но всё же так получилось – и было делом его рук.