Такеси Ковач

Я ощутил смутный укол стыда, представив себе ИскИн, который судорожно мечется, словно человек, попавший в чан с кислотой, и наблюдает за тем, как одна за другой отключаются периферийные системы, а электронное сознание съёживается в ничто. Однако это чувство быстро прошло. Мы остановили выбор на «Поставленном на дыбы» по нескольким причинам: заведение находилось в районе, защищённом «крышей», то есть можно было не опасаться спутников наблюдения, которые поставили бы под сомнение ложь, внедрённую в его системы; оно популярно среди преступников, поэтому ни у кого не возникло бы подозрений, откуда в нём мог взяться запрещённый вирус; но самое главное, виртуальный бордель предлагал такие омерзительные программы, что полиция должна была ограничиться лишь беглым взглядом на изувеченную машину. В списке Ортеги против «Поставленного на дыбы» было указано не меньше десятка сексуальных преступлений, которые отдел органических повреждений проследил по программному обеспечению. Я буквально увидел, с каким презрением кривит рот Ортега, изучая списки программ, с каким безразличием берётся за расследование дела.

Мне очень не хватало Ортеги.

— А что насчет Кадмина?

— Пока трудно сказать, но я готов поспорить, что тот, кто заразил «Поставленного на дыбы», скорее всего нанял и Кадмина. Чтобы заставить меня замолчать, не выносить сор из избы. В конце концов, если бы я не начал мутить воду, сколько бы времени прошло, прежде чем кто-либо догадался о безвременной кончине борделя? Не могу представить себе, чтобы кто-нибудь из постоянных посетителей обратился в полицию, если бы его однажды вечером не пустили внутрь.

Банкрофт недоверчиво посмотрел на меня, но по следующим словам я понял, что сражение близится к завершению. Он всё больше склонялся к тому, чтобы поверить мне. Итак, он купился на ложь.

— Вы говорите, что вирус был внедрён умышленно. То есть ИскИн был убит?

Я пожал плечами.

— Похоже на то. «Поставленный на дыбы» ходил по грани местных законов. Насколько удалось выяснить, значительную часть его программного обеспечения в то или иное время конфисковал отдел расследования преступлений в области пересылки информации. Предположительно, бордель связан с преступным миром. Весьма вероятно, ИскИн нажил себе врагов. У нас на Харлане якудза неоднократно устраивала виртуальные расправы с машинами, предавшими её. Не знаю, имеет ли это отношение к данному случаю, но могу сказать со всей определенностью: тот, кто нанял Кадмина, прибег к помощи ИскИна, чтобы вытащить его из полицейского хранилища. Если хотите, можете проверить в управлении на Фелл-стрит.

Банкрофт молчал. Я следил за ним, воочию наблюдая, как крепнет его вера в мои слова. Как он убеждает самого себя. Я буквально видел то, что видит Банкрофт. Вот он сидит, съёжившись, в автотакси, захлёстнутый стыдом, потому что знает, чем только что занимался в «Поставленном на дыбы». К чувству стыда примешивается тревожный вой сирен, предупреждающий о заражении вирусом. Инфекция! Вот он, Лоренс Банкрофт, пошатываясь, бредёт в темноте к огням виллы «Закат» и единственному исцелению, которое может его спасти. Почему он отпустил такси так далеко от дома? Почему никого не разбудил, не позвал на помощь? Но отвечать на эти вопросы мне уже не требовалось. Банкрофт поверил. Его заставило поверить чувство отвращения к самому себе. Теперь он и сам найдёт ответы, которые подкрепят жуткие картины, поселившиеся у него в голове.

А к тому времени, как полиция проложит безопасный путь к процессорам ядра «Поставленного на дыбы», Роулинг-4851 вчистую сожрёт остатки интеллекта виртуального борделя. Не останется ничего, чтобы опровергнуть ложь, тщательно сплетённую мной ради Кавахары.

Я встал и вернулся на балкон, гадая, можно ли позволить себе сигарету. В последние пару дней сдерживаться было совсем трудно. Вид Ирены Элиотт, поглощённой работой, действовал на меня возбуждающе. Отдернув руку, уже отправившуюся искать пачку сигарет в нагрудном кармане, я уставился на Мириам Банкрофт, та почти закончила мастерить планер. Она подняла голову, и я поспешно отвёл взгляд, направив его вдоль перил балкона. И увидел телескоп Банкрофта, все ещё нацеленный в море под небольшим углом вверх. Повинуясь праздному любопытству, я наклонился и посмотрел на шкалу. На пыльной поверхности отчётливо проступали следы пальцев.

Следы пальцев?

У меня в ушах прозвучали слова Банкрофта, произнесённые неумышленно надменно: «Когда-то это было моим увлечением. В те времена, когда на звезды стоило смотреть. Вам не понять эти чувства. Последний раз я смотрел в эти линзы почти два столетия назад».