Такеси Ковач

Я стоял, не в силах оторвать глаз от отпечатков пальцев, зачарованный собственными мыслями. Кто-то смотрел в этот объектив недавно, совсем не два столетия назад. Но очень недолго. Слой пыли нарушен чуть-чуть, можно предположить, что клавиатурой настройки воспользовались один раз. Подчиняясь внезапному порыву, я подошёл к телескопу и проследил за трубой, наведённой на горизонт, который изчезал в расплывающейся дымке. На большом расстоянии, при таком угле возвышения, в прибор будет виден клочок чистого неба километрах в двух над океаном. Словно во сне, я склонился к окуляру. В центре виднелась серая точка. Я заморгал, пытаясь сосредоточить на ней взгляд, но она расплывалась на бескрайней голубизне. Оторвавшись от окуляра, я снова взглянул на панель управления и, отыскав колесико для фокусного расстояния, принялся лихорадочно его крутить. Я опять прильнул к окуляру и увидел, что серая точка стала резкой, заполнив собой почти всё обозрение. Я медленно выпустил выдох, жалея, что всё-таки не покурил.

Дирижабль завис в воздухе, как гигантский кит, сытый и довольный. Должно быть, он насчитывал в длину не меньше нескольких сотен метров; нижняя половина корпуса вздувалась выпуклостями кабин, из которых торчали взлётно-посадочные площадки. Я понял, на что смотрю, ещё до того, как нейрохимия Райкера добавила последнюю толику увеличения, и я смог различить на залитой солнцем обшивке большие буквы: «Голова в облаках».

Учащённо дыша, я отошёл от телескопа. Когда моё зрение вернулось к нормальной фокусировке, я снова увидел Мириам Банкрофт. Она стояла рядом с недоделанным планером, уставившись на меня. Наши взгляды встретились, и я едва не вздрогнул. Уронив руку на панель управления телескопом, я сделал то, что должен был сделать Банкрофт перед тем, как размозжить себе голову: ткнул клавишу стирания памяти. Цифры, в течение последних семи недель державшие телескоп наведённым на дирижабль, заморгала и погасли.

В жизни мне не раз приходилось чувствовать себя дураком, но ещё никогда — таким полным. Неопровержимая улика спокойно торчала на самом виду и ждала, когда её найдут. Её упустила полиция: потому что спешила, не интересовалась ходом расследования и не имела необходимых знаний; её упустил Банкрофт, потому что телескоп давно стал неотъемлемой частью его мира, и он смотрел на него, не замечая. Но у меня не было никаких оправданий. Я стоял на этом самом месте неделю назад и видел перед собой два конфликтующих факта. Банкрофт утверждал, что уже несколько столетий не смотрел в телескоп, а следы на пыльной поверхности неопровержимо свидетельствовали, что прибором пользовались совсем недавно. И меньше чем через час Мириам Банкрофт поставила всё на места, заявив: «Пока Лоренс таращился на звезды, кое-кто не отрывал взгляда от земли». Тогда я подумал про телескоп; мой рассудок возмутился против вялой сонливости, вызванной недавней загрузкой, и попытался меня предупредить. Но я, еще не придя в себя, не успев привыкнуть к новой планете и новому телу, отмахнулся от предостережения. Последствия выгрузки дали о себе знать.

Мириам Банкрофт стояла на лужайке под балконом, не отрывая от меня взгляда. Отступив назад от телескопа, я натянул на лицо маску спокойствия и вернулся в кресло. Банкрофт, поглощённый образами, которые я вероломно подкинул в его сознание, похоже, не заметил моего недолгого отсутствия.

Но теперь мой собственный рассудок пришёл в движение и понёсся по широким дорогам, открывшимся благодаря списку Ортеги и футболке про резолюцию номер 653. Обречённое спокойствие, которое я испытывал в Эмбере два дня назад, нетерпеливое желание поскорее продать Банкрофту мою ложь, вызволить Сару и покончить со всем этим исчезло. Всё было связано с «Головой в облаках», в том числе и сам Банкрофт. Не вызывало никакого сомнения, что он был там вечером накануне своей гибели. В том, что произошло на дирижабле, крылась причина его смерти на вилле «Закат» несколько часов спустя. Вот эту-то истину и пыталась так отчаянно скрыть Рейлина Кавахара.

Отсюда следовало, что мне предстояло отправиться на «Голову в облаках».

Подняв стакан, я глотнул коктейль, не ощущая вкуса. Позвякивание кубиков льда вывело Банкрофта из оцепенения. Вздрогнув, он поднял голову, словно удивляясь, что по-прежнему видит меня здесь.

— Пожалуйста, извините, мистер Ковач. Нужно время, чтобы осмыслить сказанное вами. Я перебрал столько разных сценариев, но мне даже в голову не приходило что-то настолько простое. Настолько вопиюще очевидное. — В его голосе прозвучало отвращение к самому себе. — На самом деле, не нужно было нанимать следователя из бывших чрезвычайных посланников. Достаточно было посмотреть на себя в зеркало.

Поставив стакан, я встал.

— Вы уходите?

— Если у вас больше нет вопросов. Лично я считаю, что вам необходимо какое-то время, чтобы прийти в себя. Если я понадоблюсь, вы сможете найти меня в «Хендриксе».