Такеси Ковач

На другой стороне верфи под спящим краном-роботом блеснул шальной свет бликами на ее волосах — она обернулась. Я еще раз бросил взгляд через плечо в поисках погони, но дверь в бар была плотно закрыта. В нижние пределы моего дешевого синт-слуха просачивались слабые звуки. То ли смех, то ли плач, то ли черт знает что. В долгосрочной перспективе Г-гранаты довольно безвредны, но пока они не развеялись, ты обычно теряешь всякий интерес к рациональному мышлению или действию. Я сомневался, что в течение получаса кто-то догадается, даже где находится дверь, не говоря уже о том, как она открывается.

В пирс стукнулся траулер, притянутый тугими тросами автошвартовщиков. Обмениваясь шутками, на берег спрыгнули люди. Я незамеченным добрался до тени крана. Ее лицо призрачно плыло во мраке. Бледная, волчья красота. Обрамлявшие его волосы как будто трещали от полузримой энергии.

— Умеешь ножом махать.

Я пожал плечами.

— Практика.

Она окинула меня взглядом.

— Синт-оболочка, сталь с биокодом. ДеКом?

— Нет. Ничего подобного.

— Ну, ты точно не… — ее задумчивый взгляд остановился, прикованный к месту, где куртка прикрывала рану. — Черт, тебя достали.

Я покачал головой.

— Не они. Уже давненько.

— Да? А по-моему, тебе не помешает медик. У меня есть друзья, они могут…

— Ничего страшного. Я сброшу шкуру через пару часов.

Брови взлетели.

— Новая оболочка? Ну ладно, твои друзья покруче моих. Тогда мне будет непросто отплатить свой гири.

— Забей. За счет заведения.

— За счет заведения? — она изобразила глазами что-то такое, что мне понравилось. — Ты что, пересмотрел эксперий? В главной роли Микки Нозава? Робот-самурай с человеческим сердцем?

— Не припомню, чтобы такое видел.

— Нет? Было большое возвращение на экраны, лет десять назад.

— Пропустил. Меня давно не было.

Шумиха на другой стороне верфи. Я развернулся и увидел распахнутую дверь бара, силуэты в тяжелой одежде на фоне света из проема. Новые посетители, матросы с траулера, незваные гости на взрывной вечеринке. Мимо силуэтов прокатились крики и пронзительные рыдания. Женщина рядом со мной тихо напряглась, наклонив голову под углом одновременно чувственным и хищным, в какой-то невыразимой, ускоряющей пульс манере.

— Они вызовут помощь, — сказала она, и ее поза снова раскрылась, так же быстро и без суеты, как и натянулась. Теперь она как будто уплывала спиной в тень. — Я сваливаю. Слушай, э-э… Спасибо. Спасибо большое. Прости, если испортила вечер.

— Было бы что портить.

Она сделала еще пару шагов, потом остановилась. Сквозь кошачий концерт у бара и шум промывочной станции мне слышалось, как назревает что-то огромное — тонкий настойчивый вой за тканью ночи, ощущение сдвига возможностей, словно за кулисами встают по местам карнавальные чудовища. Свет и тени от опор над головой наложили на ее лицо раздробленную белую маску. Один глаз блеснул серебром.

— Есть где переночевать, Микки-сан? Ты сказал — пара часов. Что планируешь до этого времени?

Я развел руками. Заметил нож, убрал.

— Никаких планов.

— Никаких планов, а? — с моря не было ветра, но мне показалось, ее волосы шевельнулись. Она кивнула. — Значит, и никакого ночлега, правильно?

Я снова пожал плечами, борясь с накатывающей нереальностью отходняка с Г-гранаты, а может, и с чем-то еще.

— Примерно так.

— Итак. Твои планы — всю ночь играть в салочки с ТПД и Бородатыми и надеяться еще раз в жизни увидеть солнце. Да?

— Эй, это тебе надо писать эксперию. Так рассказала, что мне уже почти не терпится приступить.

— Ага. Мы все тут гребаные романтики. Слушай, если нужно место переночевать, пока для тебя все подготовят твои навороченные друзья, могу помочь. Хочешь играть в Микки Нозаву на улицах Текитомуры — ну… — она снова склонила голову. — Посмотрю эту киношку, когда выпустят.

Я ухмыльнулся.

— До тебя далеко?

Ее глаза показали влево.

— Туда.

Из бара — плач безумных, один голос, вопящий о крови и святом возмездии.

Мы скрылись среди кранов и теней.

Глава третья

Комптё светился — склонившиеся к воде пирсы из вечного бетона, мешанина ламп Ангьера вокруг осевших ховерлодеров на привязи. Суда улеглись в опавших юбках на тросах автошвартовщиков, как вытащенные на берег слоновые скаты. На их ярких боках поблескивали открытые погрузочные люки, по пирсам туда-сюда сновали раскрашенные иллюминием машины, вознося к небу вильчатые руки, полные железа. Постоянный фон из шума двигателей и криков, заглушавших отдельные голоса. Как будто кто-то взял яркое скопление вокруг промывочной станции в четырех километрах к востоку и вырастил до огромной вирусной опухоли. Комптё светом и грохотом жрал ночь по всем направлениям.