Такеси Ковач

Вряд ли им повезет. В это время года отголоски водоворота шли очень далеко, течения у Предела смертельно непредсказуемые. Затонувшие части судна может унести на километры, прежде чем они осядут. Изувеченные останки Сейти Харлана и его семьи могут оказаться где угодно среди разбросанных островков и рифов Миллспортского архипелага. Поиски стека будут настоящим кошмаром.

Я вернулся мыслями к «Белахлопку Кохей» и лепету Плекса под такэ. Я не знаю, Так. Правда не знаю. Какое-то оружие, что-то со времен Отчуждения. Она называла это протокол «Куалгрист». Он сказал — «что-то биологическое», но признался, что его знания неполны. Они были доступны только якудза высшего уровня и агенту семейства Харланов, Аюре. Аюре, которая занималась для семейства Харланов ограничением ущерба и зачисткой.

Еще одна миниатюрная частица пазла легла в моем разуме на место. Драва в снегах. Ожидание в предбаннике Курумаи, равнодушный просмотр выжимки глобальных новостей. Случайная смерть какого-то второстепенного наследника Харлана в районе верфей Миллспорта.

Это сложно было назвать связью, но интуиция посланников работает иначе. Она просто накапливает информацию, пока не начинаешь различать в ее массе какие-то очертания. Пока связи не проявятся сами. Я еще ничего не различал, но фрагменты пели, как музыкальные подвески в бурю.

Их песня — и настойчивый пульс ритма: торопись, торопись, времени нет.

Я неловко обменялся с Миланом почти забытым рукопожатием Вчиры и торопливо отправился назад по холму.

* * *

Прокат жуков все еще светился, на месте оказался и скучающий администратор с телосложением серфера. Его глаза проснулись настолько, чтобы определить, что я не покоритель волн — ни профи, ни новичок, — а затем переключились в механический режим обслуживания клиентов. Защита от рабочей рутины, сохранявшая едва заметную искру внутри, из-за которой он и не уезжал из Вчиры, энтузиазм, тщательно укрытый до встречи с братом по разуму, с тем, кто поймет. Но парень вполне компетентно предоставил мне одноместный скоростной жук кричащих цветов и показал на софте с уличными картами пункты возврата по всей Полосе. Он также предоставил защитный костюм и шлем из полисплава с заводскими параметрами, хотя было видно, как из-за этой просьбы его и без того невысокое мнение обо мне упало ниже плинтуса. Похоже, на Пляже Вчира до сих пор обреталось множество людей, не отличающих риск от идиотизма.

Да, похоже. Включая тебя, Так. Сам-то давно занимался чем-нибудь безопасным?

Десять минут спустя я оделся и мчал от мыса Кем за конусом света фары в собирающихся вечерних сумерках.

Куда-то на юг, выслушивая неумелую игру на саксофоне.

У меня были зацепки и получше, но одно точно играло мне на руку. Я знал Бразилию и знал: если он услышит, что его ищут, то прятаться не станет. Он придет разобраться лично. Это как грести навстречу большой волне. Как выходить против шоблы лоялистов Харланов.

Если пошуметь, искать его и не придется.

Он сам меня найдет.

* * *

Три часа спустя я съехал с шоссе в холодное голубоватое свечение ламп Ангьера над парковкой жуков вокруг круглосуточной забегаловки и магазина техники. Устало оглядываясь на проделанный путь, я заключил, что пошумел достаточно. Запас кредитных чипов малого номинала исчерпан, в голове стоял легкий туман от совместной выпивки и курения по всей Полосе, а костяшки правой руки еще слегка побаливали от неудачного удара в пляжном кабаке, где плохо относились к чужакам, которые разыскивают местные легенды.

Ночь под лампами Ангьера была приятно прохладной, на парковке тусили группки серферов с бутылками и трубками в руках. Смех, как будто отражающийся от темноты вокруг света ламп, высокий возбужденный голос, рассказывающий байку про сломанную доску. Пара серьезных компаний собралась у распотрошенных внутренностей жука на ремонте. Сверкали лазерные резаки, фонтанируя от экзотических сплавов странными зелеными или лиловыми искрами.

Я купил за стойкой удивительно хороший кофе и вышел на улицу смотреть на серферов. Во время молодости в Ньюпесте я не относился к этой культуре — этикет банд не позволял серьезную приверженность одновременно скуба-дайвингу и катанию на волнах, а дайвинг нашел меня первым. Я ему никогда не изменял. Меня что-то привлекало в немом мире под поверхностью. Внизу царил обширный, медленно дышащий покой, противоположность уличного безумия и моей еще более нервной семейной жизни.

Там можно было скрыться.

Я допил кофе и вернулся в забегаловку. В воздухе вились и хватали за желудок запахи супа рамен. Я вдруг осознал, что не ел с самого позднего завтрака на мостике «Дочери гайдука» с Джапаридзе. Я залез на стул перед стойкой и кивнул тому же парню с глазами мет-торчка, у которого брал кофе.

— Вкусно пахнет. Что у вас есть?