Такеси Ковач

— Спасибо, но я пас.

Он пожал плечами, воткнул доску в песок и шлепнулся рядом со мной. С него закапала вода.

— Как хочешь. Сегодня годный свелл. Не страшно.

— Но тебе, наверное, скучно.

Широкая улыбка.

— Ну, в этом и западня, не правда ли.

— Правда?

— Да, — он показал на море. — Если входишь в воду, то выжимаешь из любой волны максимум. Лишишься этого настроя — и можешь отправляться в Ньюпест. Забыть о Вчире.

Я кивнул.

— Много таких бывает?

— Перегоревших? Встречаются. Но уйти — это нормально. Больно смотреть на тех, кто остается.

Я посмотрел на рубец на его груди.

— Ты такой чувствительный, Джек.

Он улыбнулся, глядя на море.

— Стараюсь.

— Поэтому ты не пользуешься клонами, а? Выжимаешь из каждого максимум?

— Изучаю каждый на максимум, — мягко поправил он. — Да. Плюс не поверишь, сколько сейчас стоит хранение клонов, даже в Ньюпесте.

— Адо или Трес это, кажется, не беспокоит.

Он снова усмехнулся.

— Мари не знает, на что тратить наследство. Ты же помнишь ее настоящую фамилию?

— Да, помню. А Трес?

— Сиерра знает нужных людей. Когда мы свернули дела Жучков, она какое-то время работала на гайдуков. В Ньюпесте ей многие должны.

Он слегка поежился, позволил этому перерасти в дрожь и захватить плечи. Неожиданно чихнул.

— Вижу, это ты не бросил. Адо поэтому такая худая? — Он странно посмотрел на меня.

— Адо худая, потому что ей хочется быть худой. Как она этого добивается — ее дело, правильно?

Я пожал плечами.

— Конечно. Просто интересно. Я думал, вам уже надоест аутоинфекция.

— А, но тебе-то она никогда не нравилась, верно? Помню, в последний раз, когда ты был здесь, Мари пытался уломать тебя на штамм ГДХ. Ты всегда был в этой теме немного пуританином.

— Просто никогда не понимал, что прикольного в том, чтобы себя заражать. И думал, ты, как профессиональный медик, будешь умнее.

— Напомню тебе об этом во время нашего следующего отходняка с тетрамета. Или похмелья с односолодового.

— Это не одно и то же.

— Ты прав, — мудро кивнул он. — Эта химическая хрень — каменный век. Но я десять лет сталкивал грипп Дома Хань со специально усиленной иммунной системой — и испытывал только кайф и реально зрелищные бредовые сны. Как катиться по волнам. Ни головной боли, ни повреждений внутренних органов, ни даже соплей из носа, стоит только смешать вирус и ингибиторы. Вот и скажи, какой наркотик так может.

— Вы на этом сейчас сидите? ГДХ?

Он покачал головой.

— Уже давно нет. Вирджиния нашла нам заказную культуру с Адорасьона. Выведенный комплекс спинной лихорадки. Блин, ты бы видел теперь мои сны. Иногда просыпаюсь с криками.

— Рад за тебя.

Какое-то время мы оба наблюдали за людьми в воде. Пару раз Бразилия хмыкал и показывал на что-нибудь в движениях серферов. Мне это мало что говорило. Однажды, когда кто-то «убрался», он мягко поаплодировал, но когда я взглянул на его лицо, то не заметил издевки.

Немного погодя он снова спросил, показывая на торчащую доску.

— Уверен, что не хочешь попробовать? На моей доске? Блин, эта консервированная хрень на тебе практически создана для моря. Даже странно для военного заказа, если подумать. Легкая какая-то, — он рассеянно потыкал в мое плечо пальцами. — Я бы даже сказал, ты ходишь в почти идеальной спортивной оболочке. Что за лейбл?

— А, какая-то обанкротившаяся тема, никогда про них раньше не слышал. «Эйшундо».

— «Эйшундо»?

Я взглянул на него с удивлением.

— Да, «Эйшундо Органикс». Знаешь?

— А то, блин, — он отодвинулся на песке и уставился на меня. — На тебе дизайнерская классика, Так. Они выпустили всего одну серию и минимум лет на сто опередили свое время. Примочки, которые тогда никто не пробовал. Гекконовая хватка, перестроенная структура мускулов, а какие автономные системы выживания — ты не поверишь.

— Как раз поверю.

Он не слушал.

— Гибкость и выносливость выше крыши, прошивка рефлексов, которую мир не видел, пока в начале трехсотых не появились «Харкани». Черт, да такого просто больше не делают.

— Естественно, не делают. Они же разорились, нет? — Он с пылом затряс головой.

— Нет, это все политика. «Эйшундо» были товариществом из Дравы, появились в восьмидесятых, — типичные тихие куэллисты, хотя не припомню, чтобы они по-настоящему это скрывали. Их бы наверняка закрыли, но все знали, кто производит лучшие спортивные оболочки на планете, так что они обеспечивали половину сопляков из Первых Семей.

— Хорошо устроились.

— Ну, что ж. Зато, как я уже сказал, их никто не смел тронуть, — воодушевление покинуло его лицо. — Затем, во время Отчуждения, они открыто поддержали куэллистов. Семья Харланов их так и не простила. Когда все кончилось, они занесли в черные списки всех, кто работал на «Эйшундо», даже казнили пару старших биотехников как предателей и террористов. Поставка оружия врагу и тому подобная хренотень. Вообще, после того, что случилось в Драве, им все равно был конец. Блин, поверить не могу, что ты сидишь в их фиговине. Это же исторический артефакт, Так.

— Ну, приятно знать.

— Ты уверен, что не хочешь…

— Продать его тебе? Спасибо, нет, я…