Такие условия

– Ну, с хорошими людьми почему не сходить, – ответил Шериф, задумчиво разглядывая увесистый дульный тормоз, – Это чьего производства карамультук?

– Дык инопланетного, вестимо. Шли по лесу, нашли вот, да и заявления о сдаче уже написали. Ща атаку отобьём и тебе обязательно сдадим, – за всех ответил дед, на бегу отдавая Шерифу свой старый вещмешок, – а это чтобы порожним не бегал.

На ходу инструктируя Шерифа о радиомолчании, экстренной связи и поведении на столь необычной охоте, группа углубилась в лес.

Не все заметили, как дед замешкался, подманил Мальца и что-то примотал к нему изолентой.

* * *

Хорошо поздней осенью в лесу. Чуть подморозило, и тонкий, едва заметный парок от натруженных дыханий робко еще только собирается оседать на шарфах, воротниках и усах. Но справедливо это для тех, кому есть чем дышать сквозь усы и шарфы.

Лес гол, светел, и любое движение заметно с большого расстояния, что плохо, когда охотишься ты, и обманчиво хорошо, когда охотятся на тебя. Создается иллюзия того, что в таком лесу к тебе невидимым и бесшумным никто не подберется. Стоит кому-либо замереть, и не заметишь, как прошел мимо либо ты, либо мимо тебя.

Месторасположение пусковой площадки праздничного салюта было хорошо известно, так что решили не ломиться стадом сквозь прихваченный первым морозом хрустящий лес, а разбиться на двойки и, двигаясь охватывающей широкой дугой, постараться выйти в точку назначения одновременно. При этом, опасаясь “зова”, решено было Гамлета и медведя вперед не пускать, а использовать в качестве тягловой силы, нагрузив всяким полезным.

По пути Кузнец с Шерифом практически не общались, переходя c бега на быстрый шаг, старались не сбить дыхание.

Чтобы отвлечься от неминуемых в данной ситуации сомнениях, неотвеченных вопросов, Шериф с интересом рассматривал винтовку явно не кустарного, но и не серийного производства.

“Это кто ж у нас в районе таким криминалом-то балуется, и опять все мимо меня?” – думал Шериф, на ходу рассматривая то здоровенный дульный тормоз, то затвор, а то и оптический прицел, который Кузнец так же установил себе, глядя на деда, – “Как-то не хочет эта банда сокровенным делиться, ничего, со временем разберемся.”

Удивляла обыденность происходящего. Никто не суетился, не орал, не бегал. Как на работу собрались, подхватив вещички, оружие и после краткого инструктажа с рутинным доведением вводных пошли на охоту добывать запасные части для самогонных аппаратов.

Что может удивить этих людей? Что заставит нервничать, вызовет восторг? Падение метеорита? Вряд ли. Летающая тарелка? Ей повезет, если с ходу без рефлексий и выяснения намерений не засадят в борт с трех стволов и не сделают в последствии какой-нибудь бассейн, например, в котором, устав от гедонизма, разведут гусей и уток. А все высокотехнологичное оборудование переделают под свои непритязательные деревенские нужды, если раньше не сдадут все на цветной металл.

Интересно, сколько таких роботов уже успокоили в местной земле?

Идти пришлось достаточно долго. Уже и плечи, привыкшие к весу рюкзака на ходовых охотах, ныли, требовали передышки. Но гордость не давала возможности просить об остановке, Кузнец-то вон как прет, а одна винтовка у него чего стоит, цепляется за все, весит как станковый пулемет. Да, нелегко ему, но идет, не жалуется. Как тут попросишь. Да и от остальных не хотелось бы отстать.

Опасность быстрого перемещения по пересечённой местности, заключается не только в том, что можно не заметить и нарваться, а еще и в том, что с непривычки усталость притупляет чувство самосохранения. Когда пот заливает глаза, когда думаешь только о том, что ну когда же это кончится, внимание притупляется, и остается только мысль – да пропади оно все пропадом. Плохо это и добром никогда не кончается. Поди тут, разберись, кто охотник, а кто дичь.

Изрядно запыхавшись, Кузнец с Шерифом даже не из чувства самосохранения, а из желания чуть сбавить темп и передохнуть, пошли медленнее, старательно вглядываясь в прореженный осенью лес. Предварительных тренировок с ними никто не проводил, но как-то сами без слов догадались поделить лес на сектора, чтобы сурово водить стволами каждый в своем направлении, не попадаться друг другу на линию возможного огня.

Удивительное дело, каждый, кому внезапно прилетало неприятное, утверждает, что в самую последнюю секунду до события приходит кристальное понимание того, что это самое сейчас произойдет. Что с этим знание делать, никто не знает, так как ничего изменить уже никто не успевает, и это самое трагически происходит, да так, что и рассказать-то об это потом некому.

Именно об этом чувстве скрытой, непонятной опасности рассказывали потом Кузнец с Шерифом. О чувстве, которое как легкий ветерок, коснулось их практически одновременно. Коснулось, заставило насторожиться, переглянуться, ну и, в общем-то, и все.

– Тшшш! – где-то недалеко ушла в небо зеленая ракета.

– Контакт! – заорал кто-то в рацию, наплевав на всякую конспирацию.