Такое долгое странствие

Еще раз обменявшись рукопожатиями с Гулямом Мохаммедом, Густад тем же путем пошел обратно по базарным рядам. Постепенно они освобождались от инструментов, штепсельных розеток, блюд, ламп, генераторов, ковров, ваз, кухонных принадлежностей, часов, фотоаппаратов, электрических выключателей, коллекций марок, трансформаторов, магнитов и иного, безымянного, ассортимента, устилавшего асфальт. Специалист по удалению ушной серы еще работал, вычищая ушные раковины последнего клиента. Когда Густад проходил мимо них, специалист извлек свой длинный тонкий серебряный инструмент из уха клиента и поднес к его глазам, чтобы тот увидел блестящий коричневый катыш размером с горошину, покоившийся на конце его тонкой ложечки.

– Сабаш![136] – воскликнул клиент, гордый «уловом» из своего уха и поворачиваясь к мастеру другим, словно ему не терпелось показать, какую добычу даст оно. Густаду захотелось постоять и посмотреть, но это было бы невежливо. А кроме того, пакет Джимми был весьма тяжелым, плетеная ручка врезáлась в пальцы.

Автобус пришел переполненным, и Густаду пришлось потрудиться, чтобы втиснуться в него со своей ношей, при этом он нечаянно толкнул пробиравшуюся перед ним женщину. Обернувшись, та обрушила на него поток возмущения.

– Вы что, не видите, куда идете? Разве можно садиться в автобус с такими гигантскими пакетами, вот так неуважительно расталкивая других? С багажом, как у вас, в такси надо ездить. Зачем садиться в автобус и создавать неудобства для других пассажиров, толкать нас и тыкать, словно мы не купили билет точно так же, как вы…

После встречи с Гулямом Мохаммедом Густад пребывал в таком добродушном настроении, что его это даже не расстроило. Он почтительно поклонился сердитой женщине, сказал как можно галантней:

– Ради бога, простите, мадам, за причиненное мною неудобство. Прошу вас принять мои извинения. – И обаятельнейше улыбнулся в ее хмурое лицо.

Женщина, которую, видимо, никогда еще не называли «мадам» и которой так галантно не кланялись, была польщена и смягчилась.

– Да ничего страшного, – ответила она, склонив голову набок, – не стоит извинений.

До конца поездки они обменивались улыбками всякий раз, когда встречались взглядами. А выходя из автобуса на одну остановку раньше, чем Густад, она даже сказала ему:

– Пока.

* * *

Хромой Темул нетерпеливо ждал во дворе.

– ГустадГустаддаймне. ГустадГустадяхочупомочь.

Густад с удовольствием передал ему пакет с книгами. Темул был горд оказанной ему честью.

– Спасибо тебе, – сказал Густад, когда они дошли до двери, и, прежде чем повернуть ключ, забрал у него пакет.

Темул прижал к губам указательный палец.

– Густадтихооченьтихо.

– Что?

– ТишетишеГустад. Плохоплохоспитспит.

– Кому плохо?

– РошанРошанРошанспитРошан. Нешумитихоплохо.

Густад нахмурился и махнул, чтобы он уходил, после чего открыл дверь ключом.

Глава восьмая

I

– Вы дожидаетесь захода солнца, прежде чем делать то, что я вам сказала?

– Всегда, – ответила Дильнаваз.

Мисс Кутпитья прислонилась к стене и перенесла тяжесть тела на одну ногу, давая отдых другой.

– Ох уж эта ревматическая стопа! – Обхватив ладонью подбородок, она поразмыслила. – Тут может быть только одна причина. Черное проклятье проникло так глубоко в Сохраба, что лайм не может его вытянуть.

– Вы уверены?

– Разумеется, я уверена, – презрительно бросила она. – Послушайте. Когда проклятье проникает слишком глубоко внутрь, нужен другой человек, на которого его можно перекинуть.

– И как это сделать?

– Есть способ. Во-первых, продолжать обводить те же семь кругов вокруг головы Сохраба. Но вместо того чтобы выбрасывать лайм в море, надо его разрéзать, выдавить сок и заставить другого – все равно кого – выпить его. Этот другой оттянет проклятье от Сохраба на себя.

Как просто, подумала Дильнаваз.

– А куда проклятье денется потом?

– Останется внутри того, кто выпьет сок.

– Значит, страдать придется кому-то другому?

– Да. Мне самой это не нравится. – Мисс Кутпитья пожала плечами и продолжила: – Но это единственный способ.

– Я не могу заставлять невинного человека страдать, баба́. – Если, конечно, это действует, заметила она про себя. – И в любом случае, кому бы я могла дать этот сок?

– Кое-кто подходящий имеется прямо здесь, у нас в Ходадад-билдинге. – Старушка загадочно улыбнулась.

– Кто?

– Хромой Темул, конечно.

– Нет, нет! – Дильнаваз передернуло от этой идеи, она показалась ей предельно бездушной. – Может, можно мне самой его выпить? В конце концов, Сохраб – мой сын.

– Вы говорите ерунду. – На это Дильнаваз ничего не ответила, внутренне борясь с неразрешимой дилеммой, и мисс Кутпитья продолжила: – Послушайте, я не злодейка. Думаете, мне нравится вредить невинным людям? Но вы посмотрите на Темула. Начать с того, что мозгов у него – кот наплакал. – Дильнаваз слушала молча. – Так какая ему разница? Сам Темул ничего даже не заметит. Надо радоваться тому, что первый раз в жизни он принесет кому-то пользу.

– Вы действительно так думаете?

– Если бы не думала, стала бы я это говорить?