Такое время

– Это антибиотик, – сказал он пленнику, – сейчас тебе будет легче. А про пытку звуками это не я придумал. Это всё немцы. Я как-то ездил к приятелю в Прибалтику, в Каунас. Ну, и пошёл на экскурсию в местный форт. Он во время войны был в концлагерь переоборудован. Там была железная лестница, по которой заключённые с первого на второй этаж бегали в деревянных башмаках, а под лестницей была одиночка. И вот те, кто в одиночке сидел, от шума через два дня с ума сходили. И на всё были согласны, лишь бы у них в ушах не грохотало.

– Я всё вспомню, – пообещал Князев. – Первым был твой отец, Анатолий Стрельцов.

– Погоди, – попросил Виктор, – не спеши. Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее. Мне надо с чувством, с толком и расстановкой. Не спеша. И по моей команде.

Он опять поднялся. Принёс из сумки диктофон и упаковку вяленого мяса. Включил диктофон, положил первый кусочек мяса себе в рот.

– Начинай, – скомандовал Князеву, – начинай рассказывать. Итак, первым был мой отец. Кто следующий?

Следующие были Цукерман и Сахаров. Имена их Князев не вспомнил, только фамилии. Их так же засунули в нужник. Потом туда же сбросили тело Хачатуряна, замученного Гвоздевым.

После этого туалет закопали, а пленников начали закатывать в бетон и топить бочки в Протве.

– Где именно в Протве? – спросил Виктор. – Мне точное место надо знать.

– Вниз по течению, от мельницы где-то метров пятьсот, – ответил Князев. – Там подъезд к реке есть. И омут. Там сомы водятся. Мы туда и сбрасывали.

– А зачем трубки вставляли? – спросил Виктор.

– Это всё Гвоздь, – заволновался Князев, – это всё он. Развлекался он так. Я только помогал отвозить и в воду сталкивал.

– Сколько? – спросил Виктор. – Сколько людей вы в бочки закатали?

– Десять человек, – ответил Князев. – Потом Беляш сбежал, и мы перестали убивать. Нас и так все боялись. Да и денег было уже достаточно. Вложили в бизнес. Виктор Анатольевич, у меня голова болит. Мысли путаются. Можно я посплю?

– Сон для слабаков, – ответил Виктор и вколол Князеву ещё одну ампулу.

Но колол он ему не антибиотики, а обычный кофеин – надо было взбодрить Князева, дать ему вспомнить то, что было четверть века назад.

Но вспомнил Князев мало. Из десяти оставшихся фамилий он смог назвать только шесть. Зато охотно поделился информацией, кто состоял у них на довольствии. Кроме прокурорских, зарплату от бандитов получали несколько человек из полиции и пара таможенников.

Что-то, о чём рассказывал Князев, Виктор уже знал. Но многое он услышал впервые. В частности, Князев рассказал, у кого хранятся наличные общаковские деньги. Рассказал, что в саду у него зарыто два килограммовых слитка золота, около пристани. И что у него есть ещё один счёт, депозитный.

Виктор поил Князева водой, делал пометки в блокноте и проверял, пишет ли диктофон. Диктофон всё записывал.

Через несколько часов после начала допроса Князев выдохся.

– У меня голова раскалывается, – сказал он, – болит голова. И спать хочу. Можно я посплю, Виктор Анатольевич? Можно?

– Можно, – согласился Виктор, – тебе всё можно. Только осталось решить, что сегодня тебе отрезать будем. Что будем отрезать, Алексей Николаевич? Хуй или пальчиком на ноге ограничимся?

– Не надо отрезать, – попросил Князев, – я же всё рассказал. И завтра ещё вспомню. Просто голова болит, сильно болит. И спина затекла. Эта батарея…

Виктор встал, подошёл к столу, выбрал из разбросанных вещей секатор. Вернулся к пленнику и пощёлкал секатором. Князев дёрнулся. Глаза его наполнились ужасом.

– Не надо, не надо, – заплакал он.

– Ладно, не буду, – потянулся Виктор, – завтра отрежу. Ты пока решай, что отрезать будем. Как скажешь, так и сделаем. Демократия у нас в подвале.

И пошёл наверх, оставив засыпающего Князева на батарее.

Виктор взглянул на часы. Полночь. Ничего себе! Сам не заметил, как время пролетело.

Он быстро переоделся и помчался к себе в «Шесть озёр». Дождь всё ещё продолжался, но он стал мелким и нудным. Моросил, делая дорогу скользкой и ненадёжной.

Глава 41

До «Шести озёр» Виктор добрался за полчаса. Машину не стал загонять в гараж, а бросил у дома. Вошёл, поднялся в спальню и, едва сняв штаны, рухнул на постель.

Проснулся он в девять утра. Вскочил, принял душ и быстро позавтракал. Побросал вещи, нужные Полине, в сумку.

Позвонил Алле и попросил приехать, помочь с уборкой и размещением новорождённого.

– Конечно же, приеду, – пообещала та, – я сегодня свободная. Как раз думала Вам звонить.

Виктор принялся собирать люльку, но понял, что не успевает. Собрал до половины и бросил. Взял вещи, захватив с собой заранее приготовленную автолюльку, и вышел на крыльцо. В небе не по-осеннему светило солнце. Вчерашнего дождя как будто и не было. Всё высохло.