Такое запутанное дело. Когда конец близок

– Понятия не имею, – торопливо проговорил Мордекай Тремейн. – Просто показался знакомым. Не могу отделаться от ощущения, что уже видел его, но под другим именем.

– Вполне возможно, – отозвался Пенросс. – Актеры часто пользуются псевдонимами.

Тремейн почувствовал, что разговор пошел в ложном направлении.

– Я не о том. Уверен, что где-то встречался с ним, но не могу вспомнить, где именно.

– Почему бы не зайти в Павильон и не спросить его самого? – практично посоветовал инспектор.

Джонатан Бойс слушал разговор с едва заметной ироничной улыбкой.

– Придется вам раскрыть карты, Мордекай. Скажите Чарлзу, что конкретно вас интересует, и тогда он, может, снизойдет до понимания.

Мордекай Тремейн нервно поправил пенсне:

– Я хочу узнать о Мортоне Уэстфилде все. Как его зовут на самом деле, где он живет и чем занимается в то время, когда не выступает в Фалпорте.

Инспектор Пенросс пригубил кофе и спросил:

– Зачем?

– Боюсь, пока не могу этого сказать. Не исключена ошибка, так что я не хочу втягивать вас в неприятности.

Чарлз Пенросс перевел взгляд с Джонатана Бойса на Мордекая Тремейна и обратно. Бойс кивнул, и инспектор уточнил:

– Это серьезно?

– Вполне.

Пенросс с удовольствием допил кофе, поставил чашку на поднос и поднялся:

– Полагаю, смогу ответить на ваши вопросы, хотя потребуется некоторое время. Придется действовать осторожно.

– Понимаю, – благодарно отозвался Мордекай Тремейн.

Днем он медленно брел по пляжу в сторону «Парадиза» с таким чувством, словно пересек свой личный Рубикон. Сделал конкретный шаг к раскрытию тайны Адриана Картхэллоу. Какими бы ни оказались последствия этого шага, пути к отступлению уже не существовало. Он успел достаточно хорошо узнать Пенросса, а потому понимал, что за внешней невозмутимостью инспектора скрывается безусловная преданность делу. Она не позволит бросить расследование до тех пор, пока не появится решение каждой из возникших в процессе работы проблем.

Мордекай Тремейн захватил книгу, чтобы провести на пляже несколько спокойных часов, однако не прочитал ни страницы. Элтон Стил, Льюис Холден и Роберта Ферхэм уже были на месте, а вскоре в обществе Хильды Ивленд спустились по тропинке Хелен и Адриан Картхэллоу.

Мордекай Тремейн уселся в шезлонг и почувствовал себя султаном в окружении рабов: вокруг на полотенцах и подстилках распластались загорелые тела. Разговор неторопливо вился вокруг предстоящих в конце недели двухдневных скачек в Уэйдстоу. Почти все собирались отправиться туда.

– А вы поедете, Мордекай? – осведомился Льюис Холден.

Тремейн кивнул:

– Обязательно. Обожаю атмосферу ипподрома.

– Только не говорите, что испытываете нежность к букмекерам, – с улыбкой заметила Хильда Ивленд.

– Дело не в них. Я люблю настроение всеобщего ожидания, возбужденную толпу, яркие краски.

Роберта Ферхэм в раздельном купальнике, необдуманно смелом для излишне худощавой фигуры, лежала рядом с Адрианом Картхэллоу.

– Как продвигается работа над портретом? – поинтересовалась она.

Он приподнялся на локте и посмотрел на нее:

– Очень любезно с вашей стороны спросить об этом, Роберта. Работа продвигается хорошо. Хелен – великолепная модель.

– Я рада, – пробормотала мисс Ферхэм.

Однако лицо ее выражало противоположные чувства. Казалось, она не могла сдержать любопытства и в то же время парадоксальным образом не выносила разговора о портрете.

Адриан Картхэллоу поднялся. Плавки подчеркивали его полноту, а растрепанные ветром, заметно редеющие волосы выдавали зрелый возраст. Тремейн решил, что художник встревожен и озабочен.

– Кто пойдет купаться? – спросил он.

– Я готова, – поспешно ответила Роберта Ферхэм.

Хелен Картхэллоу смерила ее пристальным взглядом.

– Вы пойдете, Хелен? – осведомился Элтон Стил.

Все зашевелились. Льюис Холден неохотно встал.

– И ты, Брут? – театрально обратился он к Картхэллоу, и художник рассмеялся.

– Ну и ленив же ты, Льюис.

– На меня не рассчитывайте, – заявила Хильда Ивленд. – Лучше я останусь здесь, с Мордекаем, и посмотрю, как вы трудитесь.

Небольшая компания направилась к воде. Прилив уже заявил о своем наступлении, и длинная береговая линия призывно увлажнилась. Картхэллоу принес из дома несколько досок для серфинга, и Тремейн с интересом наблюдал, как купальщики входят в воду, высоко подняв доски над головой, чтобы неожиданная волна не подхватила их и не унесла прочь.

Первым встал на доску Холден. Мордекай Тремейн с восхищением увидел, как викинг поймал волну в момент распада и в каскаде пенящихся брызг стремительно подлетел к берегу. Держался он уверенно, двигался с легкостью опытного спортсмена и откровенно наслаждался энергией морской стихии.

Адриану Картхэллоу явно не хватало техники: ему никак не удавалось поймать единственно верный момент. Он прыгал на доску то слишком рано, то поздно и вместо того, чтобы примчаться точно к берегу, неуклюже барахтался на расстоянии нескольких ярдов. И в то же время процесс доставлял художнику радость. Мордекай Тремейн подумал, что будь он сам моложе, тоже с удовольствием присоединился бы к забаве.