Такое запутанное дело. Когда конец близок

Мордекай Тремейн с увлечением прохаживался мимо букмекеров; слушал, как они выкрикают ставки; следил за быстрыми вычислениями на расставленных возле киосков досках; наблюдал за сигнальщиком, отважно балансирующим на крыше одного из строений в дальнем конце круга и безудержно жестикулирующим с факелами в руках, напоминая огненное колесо. Тремейн торопливо просматривал список лошадей, пытаясь до начала второго заезда угадать победителя; занимал очередь к окошкам тотализатора, чтобы купить фишки, а потом целых три раза с нескрываемым восторгом пристраивался в конец других, более коротких очередей, желая получить скромный выигрыш.

В опасно съехавшем на кончик носа пенсне, разбогатев на несколько шиллингов в результате сложных финансовых операций, Тремейн покинул ипподром, чувствуя, что хмельной праздник жизни не прошел мимо него.

Супругов Картхэллоу Мордекай Тремейн так и не увидел, хотя без особой надежды оглядывал толпу. Решив, что сегодня встреча уже не состоится, он вышел на улицу и внезапно обнаружил обоих возле автомобильной стоянки. Остальная компания тоже собралась – за исключением Хильды Ивленд, которая осталась дома, в Фалпорте. Льюис Холден и Элтон Стил стояли поодаль, а Роберта Ферхэм оживленно рассказывала что-то Адриану Картхэллоу.

Наряд поклонницы свидетельствовал о стремлении произвести впечатление: шляпу украшали живые цветы, а платье без ложной скромности заявляло о своей цене, хотя и предполагало более смелые линии, чем те, которыми природа наградила Роберту. Бедняжка в очередной раз перестаралась и выглядела скромным воробьем, неуклюже притворившимся райской пташкой.

Лестер Имлисон стоял очень близко к Хелен Картхэллоу. Более того, рука его откровенно лежала на ее талии, хотя Адриан не видел интимной позы.

Общее настроение показалось Мордекаю Тремейну подозрительным. Напряжение ощущалось даже на расстоянии: судя по всему, недавно произошла какая-то ссора.

Он собрался заявить о своем присутствии, но не успел. Адриан Картхэллоу отвернулся от Роберты Ферхэм и обратился к супруге:

– Поедем, дорогая. Нас ждут дела.

Слова сами по себе прозвучали вполне невинно, однако интонация подчеркнула глубину смысла. Картхэллоу вытянул руку. Непосвященный увидел бы вежливого мужа, призывающего жену естественным, привычным жестом, но тот, кто знал его, услышал, как повелительно щелкает хлыст законного хозяина.

Хелен Картхэллоу помедлила секунду и молча повиновалась. Тремейн обратил внимание, что Лестер Имлисон в бессильной ярости сжал кулаки. Его красивое лицо приняло угрюмое выражение. Хелен взглянула на любовника с отчаянной мольбой, и в эту минуту на сцене появился Льюис Холден.

Викинг откровенно нервничал. Его обычно твердый звучный голос дрожал. Казалось, он сомневается в возможности предотвратить открытую схватку между Имлисоном и Картхэллоу.

– Непременно увидимся, Адриан, – торопливо проговорил он и встал перед Лестером. Теперь, чтобы дотянуться до художника, разгневанному сопернику пришлось бы убрать с дороги серьезное препятствие. – Может, встретимся в отеле.

– Не исключено, – ответил Картхэллоу, деланно улыбнулся униженному Имлисону и повел жену к машине, в то время как Холден силой удержал молодого человека на месте.

Мордекай Тремейн порадовался, что не поддался дружескому порыву и не вклинился в тесный круг. Хорошо, что никто не обратил на него внимания, а увлеченные беседой Джонатан Бойс и супруги Тайнинг не увидели того, что заметил он. Сцена заняла всего несколько секунд, однако произвела тяжелое впечатление и заставила задуматься об истинных мотивах слов и поступков.

Направляясь к машине вместе с друзьями, Тремейн вспомнил презрительную усмешку Адриана Картхэллоу, гордо демонстрирующего власть над женой; представил бледное, испуганное лицо Хелен с несуразно красными губами и застывшую в глазах Имлисона бессильную ярость.

Вспомнился встревоженный Льюис Холден, старавшийся предотвратить публичный скандал, а также возвышавшийся за его спиной мощный молчаливый Элтон Стил, способный в любую минуту нанести решающий, разрушительный удар. И конечно, Роберта Ферхэм, которая желала казаться равнодушной, но так и не сумела скрыть хищного восторга при виде унижения ненавистной соперницы.

Эти образы тревожили Тремейна по дороге в Фалпорт, долго не давали ему уснуть ночью, а утром снова возникли вместе с первым проблеском сознания.

Судьба лишила возможности излечить подобное подобным, поскольку Картхэллоу не вернулся домой, а остался в Уэйдстоу на второй день скачек и планировал задержаться на третий день. В беседе с Тремейном художник сам упомянул о своем намерении продлить праздник. Тут же пришел на память подслушанный на пляже разговор: тогда Картхэллоу назначил Уэстфилду встречу в Уэйдстоу, так что «дела», задержавшие его в городе, наверняка касались потрепанного человека из Ист-Энда – Тремейн по-прежнему называл его так, хотя в своей новой роли Уэстфилд выглядел совсем иначе.