Такое запутанное дело. Когда конец близок

– Кто-то застрелил Адриана Картхэллоу, – вздохнул Пенросс. – Если не считать почтальона и молочника, то лишь два человека прошли по чертову мосту, и Картхэллоу был одним из них. Выбор невелик, не так ли?

– К этому я и подвожу, – продолжил Тремейн. – Вы выяснили, что дела Картхэллоу окончательно запутались. Чтобы жить на широкую ногу, он очень много тратил, много занимал и при этом зарабатывал далеко не так существенно, как всем казалось.

– И что же?

– То, что мотив гибели может скрываться именно тут. Картхэллоу понял, что дошел до предела, и совершил самоубийство.

– Я об этом думал, но так и не смог понять, каким образом ему удалось застрелиться и при этом не оставить на револьвере отпечатков пальцев.

– Вероятно, отпечатки стерла Хелен Картхэллоу.

– И оставила взамен следы своих пальцев, подписав тем самым собственный смертный приговор?

– Не обязательно смертный, – возразил Мордекай Тремейн. – Джонатан только что предложил вполне приемлемое решение. Хелен Картхэллоу вернулась домой позднее мужа. Вошла в кабинет и обнаружила, что Адриан застрелился. Зная, что в случае самоубийства страховая компания не выплатит положенной суммы, вытерла револьвер и намеренно оставила следы своих пальцев, чтобы потом рассказать уже известную нам историю: якобы они шутили, и муж предложил нажать на курок, забыв, что оружие заряжено.

– Скорее всего она сомневалась в успехе своей версии, однако решила попробовать. Видимо, знала о подступающей нищете и не хотела голодать. Рассудила, что если сумеет «продать» версию полиции, то и страховая компания будет вынуждена принять ее.

Естественно, произошедшее шокировало, и обдумать детали мисс Картхэллору не сумела. А когда вы доказали, что объяснение не соответствует уликам, сразу сочинила вторую историю, в которой поставила себя в более трудное положение и даже признала мотив для убийства – ссору. Но терять было уже нечего: стерев отпечатки и попавшись на лжи, Хелен поняла, что теперь даже истина покажется очередной ложью, и попыталась хотя бы сохранить страховку.

Пенросс покачал головой:

– Умное рассуждение. Даже могло бы решить все наши проблемы… при одном условии. Если бы страховка существовала.

Мордекай Тремейн опешил:

– Значит, полиса не было?

– Нет, – развел руками Пенросс. – Я выяснил это у адвоката и у самой миссис Картхэллоу. Оба ответили, что Картхэллоу никогда не страховал собственную жизнь. По официальной версии, он принципиально не принимал подобных схем, но мне кажется, что просто не хотел платить ради чьей-то выгоды. Инвестиции его вообще не интересовали.

– Даже если данный мотив отпадает, – продолжил Мордекай Тремейн после долгого молчания, – из этого вовсе не следует, что Картхэллоу не застрелился. Жена могла иметь другую, не известную нам причину скрывать самоубийство.

Инспектор Пенросс взглянул на него с особым вниманием:

– Вы верите в самоубийство?

Мордекай Тремейн не стал скрывать смущения.

– Нет, – он неохотно признался. – Не верю.

Инспектор откинулся на спинку шезлонга.

– Какая удача! – воскликнул он. – Приятно сознавать, что кто-то думает так же, как ты сам, пусть и по одному-единственному вопросу. Из всего, что мне довелось узнать, следует, что Картхэллоу не принадлежал к психологическому типу самоубийц. К тому же, чтобы принять данную версию, необходимо выяснить кое-какие мелкие детали. Например, почему в кабинете лежал пинцет и как туда попали солнцезащитные очки?

Мордекай Тремейн поправил пенсне.

– Интересно, – заметил он. – Пытаюсь вспомнить и понимаю, что ни разу не видел Картхэллоу в солнцезащитных очках.

– Однако миссис Картхэллоу заявила, что они принадлежали мужу, – уточнил Пенросс.

– Да, – кивнул Тремейн, – заявила. А еще сказала, что пинцет скорее всего тоже его, поскольку он постоянно принимал лекарства и пользовался медицинскими инструментами. Но во время моего первого визита в «Парадиз» Картхэллоу уверял, будто чувствует себя здесь хорошо и совсем не нуждается в лечении. На ипохондрика он не походил.

– Должен признать, что в отношении пинцета она вовсе не была уверена, – заметил Пенросс. – Сначала сказала, что не знает, откуда он взялся, а уже потом пришла к выводу, что если вещь не ее, то, наверное, принадлежит мужу.

Мордекай Тремейн посмотрел поверх скал – туда, где за облаками скрылось солнце – и негромко, словно обращаясь к самому себе, проговорил:

– Хотелось бы понять, зачем Картхэллоу понадобилось передвигать стол в центр комнаты.

– А мне хотелось бы понять, – добавил Пенросс, – кому понадобилось так жестоко портить портрет миссис Картхэллоу.

Воцарилось долгое молчание. Инспектор раскурил трубку и глубоко затянулся. Он явно чего-то ждал.

– Насколько могу понять, – наконец проговорил Мордекай Тремейн, – вы спрашиваете себя, сколько еще удастся тянуть с арестом Хелен Картхэллоу?

Пенросс вытащил трубку изо рта: