Такое запутанное дело. Когда конец близок

– По вашей просьбе, Мордекай, я получил информацию об Уоррене Белмонте, – с порога заявил он. – Потребовалось меньше времени, чем я ожидал. Пару недель назад полиция Нью-Йорка обратилась в Скотленд-Ярд за разъяснениями. Белмонт явился с претензиями к купленной в Лондоне картине Рейнольдса. Один из ведущих экспертов осмотрел произведение и заявил, что, по его мнению, это подделка.

Мордекай Тремейн нетерпеливо подался вперед. В его глазах вспыхнули искры триумфа.

– А как насчет того человека, который продал шедевр? – уточнил он. – Насчет пэра, чье имя не упоминалось? Есть новости?

Пенросс устроился на подлокотнике кресла:

– Пока Скотленд-Ярду не удалось напасть на след таинственного владельца. Судя по всему, переговоры велись не напрямую, а через посредника. Более того, описание этого посредника безошибочно указывает на нашего приятеля Мортона Уэстфилда.

– Иными словами, Уоррен Белмонт пал жертвой обмана, удавшегося исключительно потому, что предполагаемое полотно Рейнольдса выглядело настолько реальным, что ввело в заблуждение нескольких экспертов.

– Очевидно, Уэстфилд сочинил убедительную историю, – продолжил Пенросс. – В делах собственного бизнеса Белмонт проявляет крайнюю осторожность. А с другой стороны, автор фальшивой картины продемонстрировал несравненное мастерство.

– И вот здесь на сцену выходит Адриан Картхэллоу, – заключил Мордекай Тремейн.

– Именно эти слова я надеялся от вас услышать, – заметил Пенросс.

Джонатан Бойс вынул изо рта трубку и удивленно проговорил:

– Неужели вы предполагаете, что Адриан Картхэллоу намеренно подделал произведение Рейнольдса и продал Белмонту?

– Это не просто предположение, Джонатан, – ответил Мордекай Тремейн. – Это факт. Картхэллоу окончательно погряз в долгах. Тратил деньги быстрее, чем успевал зарабатывать, и искал способ срочно сократить сумму превышения кредита. Продажа заокеанскому миллионеру фальшивого полотна Рейнольдса могла показаться весьма многообещающим началом.

Бойс, однако, продолжал сомневаться:

– Не считаю себя специалистом в области старых мастеров, но не могу поверить, что по земле ходят люди, способные подделать картину с таким мастерством, что даже эксперты примут ее за подлинную.

– Кем бы ни был Адриан Картхэллоу в жизни, – возразил Мордекай Тремейн, – в своем деле он стоял на вершине. Даже враги признавали его исключительный талант. К тому же, талант этот отличался редкой многогранностью. Художник умел работать в разных стилях. Я уже рассказывал Чарлзу, как Роберта Ферхэм однажды процитировала восторженный отзыв одного из маститых критиков. Картхэллоу мог бы пройти долгий плодотворный путь, однако слишком спешил жить и не хотел ждать наступления честного и надежного финансового благополучия. Он стремился найти короткую тропинку к исполнению своих желаний. Полагаю, для человека его дарования подобный способ обогащения можно считать очевидным. Такое не раз случалось и прежде. Например, голландец Меергерен сумел сколотить огромное состояние на подделке картин художника семнадцатого века Вермеера. Его собственные работы успеха не имели, вот предприимчивый имитатор и придумал продавать якобы только что обнаруженные произведения признанного мастера. Причем многим эти картины казались лучше уже известных полотен.

В разговор снова вступил Джонатан Бойс:

– Думаю, дело не ограничивается лишь нехваткой денег и удивительной способностью подражать стилю Рейнольдса.

– Естественно, – подтвердил Мордекай Тремейн. – Кое-какие обстоятельства на первый взгляд не представляются важными, однако вписываются в целое и многое объясняют. При первой встрече с Картхэллоу меня удивил острый интерес к преступному миру. Многие люди проявляют любопытство, в то время как его отношение было глубоко личным. К тому же, – добавил Тремейн с излишней скромностью, – мне показалось странным неоправданное внимание, какое человек его репутации и масштаба уделил столь незначительному чужаку, как я. Разумеется, если за этим не скрывалось неких серьезных намерений.

Поначалу я предположил, что художник попросту знал, что некоторые из его картин вызвали резкое недовольство публики, и опасался мести. Подумал, что он ищет защиты, хотя в действительности я не мог оградить его от насилия. Но теперь, вспоминая рассуждения Картхэллоу об успешно осуществленных злодеяниях, понимаю, что на самом деле он не мог противостоять тщеславному искушению и стремился выставить напоказ собственный триумф.

Как-то мы говорили об идеальном преступлении. Тогда Адриан заявил, что никто не должен заподозрить неладное. Только в этом случае как сам замысел, так и его осуществление можно считать безупречным. А в заключение добавил, что, наверное, досадно совершить идеальное преступление и остаться в неизвестности. Привел в пример трагическую судьбу Томаса Чаттертона – юного поэта, не имевшего возможности признать талантливые произведения своими, поскольку прежде выдал их за только что обнаруженные средневековые рукописи.