Такого не было даже в Афгане

— Поскольку мы были на самой южной границе, на самом первом рубеже, то к концу командировки стали получать буквально следующие сообщения: «Вас заменят в самую последнюю очередь!».

Это было, конечно, страшно неприятно: как же так, уже приближалось время, два года у нас был срок. И вдруг нас заменят в самую последнюю очередь. То есть, сначала сказали, мол, в сентябре. А я приехал в Анголу 1 августа 1986 года. По идее, моя замена должна была состояться 1 августа 1988 года. А тут — в сентябре. Но это бы ещё ничего. Потом вдруг пришла новость, что в ноябре. Затем, что вообще до декабря никакой замены не будет.

А я уже потом как-то и смирился, думаю: «Ну что поделаешь? На всё воля Божья».

И тут как-то, 22 августа, прилетают кубинские вертолёты. Самое интересное — они привезли кубинских артистов — ансамбль песни и пляски. В окопы! (Можно себе представить, что привезли бы советских? Советские в тылу только выступали, в Луанде, да по крупным городам Анголы).

А «кубаши» привезли кубинских артистов и артисток — девчонок с хорошенькими фигурками, чтобы солдаты порадовались, увидевши таких девочек. Мы обычно ездили к кубинским вертолётам, потому что они наши письма привозили. В Менонге, главном городе округа, брали наши письма, привозили их в Куито-Куанавале, а мы подъезжали к их вертолётам (Ми-24 или Ми-8) — они передавали нам пакет — вот ваши письма.

В это раз мы чего-то не поехали, и с «пехоты» не поехали. Мы просто узнали, что привезли артистов, думаем — мало ли что, может быть, вообще писем нет.

Сижу я в своей землянке, и мне вдруг такая мысль пришла, я выхожу и говорю Толе: «А, может, съездим к вертолёту, а ну как там письма всё-таки привезли?»

Он говорит — ну давай! Сели в машину, четыре ангольца запрыгнули — наша охрана, и мы поехали.

Выезжаем на трассу, проехали немножко. Вдруг смотрим — навстречу нам едет машина, а в машине в кузове сидят двое белых людей в камуфляже.

Я сразу что-то такое заподозрил, выскакиваю из машины — стоять, кто вы такие? Один говорит: вот я — специалист «Печоры», еду заменять специалиста. Другой говорит: «А я — переводчик, еду заменять, фамилию точно не помню, но, по-моему, Ждаркина».

Я говорю: «Так, так, ну-ка ещё раз повтори — кого ты едешь заменять?» А он перепугался немного: «Да Ждаркина!»

Какой же я издал тут душераздирающий вопль на всю округу: «А-а-а-а-а!»

Наши охранники тут же обо всём догадались, выскакивают из машины, тоже радуются за меня.

Я говорю: «Брат, ты меня приехал менять».

Приезжаем с ним обратно в наш лагерь, показал ему землянку, где он жить будет, провёл по территории миссии. Потом попросил Толю поехать в бригаду.

Приезжаем в бригаду, заходим в землянку к командиру, его звали Давидом.

— Вот, Давид, новый тебе переводчик, он будет вместо меня.

Давид меня спрашивает: «А ты когда собираешься уезжать?»

— Не знаю, должно быть, следующим бортом и улечу.

— А что ты сейчас не хочешь уехать?

— Да они, наверное, улетели.

— Как же улетели, они концерт дают, и улетать пока не собираются. Сейчас, подожди.

Сходил он на заглублённый КП, позвонил кубинцам.

— Они ещё не улетели, будут здесь ещё долгое время. Давай, точно успеешь.

— Серьёзно, что ли?

Я даже не поверил сначала, неужели и вправду можно улететь?

Обнялись мы с Давидом на прощанье, хорошо с ним работалось, попрощался с другими офицерами и солдатами бригады. И помчался я назад, в нашу миссию.

Всё за это время успел (а Давид сказал, что у меня не меньше сорока минут в распоряжении): помылся в бане, передал всё, что надо и кому надо, взял справку о сдаче оружия у Митяева. Он мне написал справку, что я действительно пребывал в Куито-Куанавале с такого-то по такое-то.

Выхожу из землянки, прощаться с нашей охраной: значит так — я уезжаю.

Они строятся — все десять человек.

Я говорю: «Кто меня будет провожать? Давайте, выбирайте самых достойных». Сказал-то в шутку, а тут такая «драка» началась, я вообще даже не ожидал, чуть не прослезился! Все десять хотели меня проводить. В итоге, четырёх только отобрали, с остальными здесь пришлось проститься.

Приезжаем к вертолётам, а там уже запуск пошел. Я подлетаю ко второму вертолёту — к ведомому. Говорю: «Всё, я улетаю, командировка заканчивается».

Кубинцы: «Берем, вопросов нет». Захожу я в вертолёт… и в это время начинается обстрел!

Стреляли из дальнобойных орудий G-6, которые били на 47 км. Юаровцы умудрялись подтаскивать их поближе к позициям ангольцев, чтобы обстреливать кубинские вертолёты, садившиеся на тридцатом (!) километре от Куито.

И вот сижу я и думаю: «Ну, ё-моё! Сколько же можно? Ну, неужели я отсюда никогда не улечу?» … А снаряды ложатся уже совсем недалеко.

В это время выходит из кабины знакомый борттехник-кубинец:

— О, Джеронимо, ты чего здесь?

— Да все, — говорю, — миссия закончена. — «Пара каса!» — «Домой!».

Он — обратно в кабину, выносит сколько там у него осталось в бутылке «Гавана клуб». Ром этот знаменитый.

— А у тебя нет чего-нибудь запить, закусить? — спрашиваю.

— Ничего, придётся так. Везёт тебе, а мне ещё здесь полгода…