Такой забавный возраст

После своего появления в «Новостях Филадельфии» Эмира целых шесть дней ничего не получала от Келли. Она говорила себе, что они слишком разные, что они слишком много пили, когда были вместе, что она вообще не понимает, как ей взбрело в голову встречаться с белым из Фиштауна. Вообще-то по очкам Келли у нее выиграл. Эмира прилюдно – еще и как прилюдно! – утерла нос миссис Чемберлен, выдав ей ремикс прощальной реплики Келли; она думала, что он мог бы, несмотря на внесенные Эмирой изменения, использовать эту реплику как вступительную, если бы попытался еще раз ей позвонить. Но когда он действительно позвонил, вернее, написал – через неделю после того, как она с ним порвала, – это оказался неуклюжий и банальный подбадривающий текст, не доставивший Эмире никакой радости.

Эмира. Охренеть. Только что посмотрел твое видео из новостей.

Я понимаю, сейчас у нас все странно, но я так тобой горжусь.

Я знал, что ты сможешь.

И хотя Эмира в те дни была несчастна как никогда в жизни и все еще горевала по Брайар Чемберлен, эти его похвалы помогли поставить точку: ясно было, что они с Келли никогда не переступят через тот факт, что он оказался прав насчет миссис Чемберлен. Восстановление их отношений по умолчанию означало бы, что он может оказаться прав и насчет всего остального, а ведь на самом деле он очень многого так и не понял. Эмира ему не ответила. В ее телефоне он остался под именем Не Отвечать.

Эмира увидела Келли еще раз, но он ее не видел. Однажды субботним утром, ей тогда было двадцать восемь, они с Шони гуляли по фермерскому рынку в Клайд-парке, Шони приметила фургончик, где отдавали котят в хорошие руки, побежала туда, и Эмира потеряла ее из виду. Она стала бродить вдоль прилавков с едой, вдыхая запахи и высматривая Шони. В какой-то момент ей показалось, что она видит спину подруги, но она быстро поняла, что это никак не может быть Шони, потому что та девушка держалась за руку Келли Коупленда. Возле столика с ароматическими свечами и баночками с медом Келли стоял рядом со светлокожей черной девушкой со свежезавитыми черными локонами. Девушка обернулась, и Эмира вобрала ее взглядом всю целиком: гладиаторские сандалии, золотое колечко между ноздрями, на сгибе локтя висит корзинка с овощами и эфирными маслами.

– Котик, я на секунду, – сказала она, тронув Келли за плечо. – Я только спрошу, вдруг на той неделе я смогу продать тут мое масло ши? Можешь подержать? Я мигом.

Эмира смотрела, как она вручает Келли свое смузи. И как Келли берет его и с усмешкой отвечает: «Окей, мисс».

В другой жизни Эмира написала бы миссис Чемберлен, как она случайно наткнулась на Келли. Ты не поверишь, кого я только что видела, – набрала бы она в телефоне, и миссис Чемберлен немедленно бы откликнулась: Скорей рассказывай все! Потому что, хотя Келли был и прав насчет нее, она, Аликс, насчет него тоже была права. Если бы все пошло по-другому, Эмира могла бы послать миссис Чемберлен фото своего нового диванчика, и миссис Чемберлен пришла бы в восторг. Иногда Эмира думала, что, может быть, если бы она научилась называть миссис Чемберлен по имени, выговаривать это имя, ей было бы немного спокойнее. Но все пошло не по-другому, а так, как пошло. И миссис Чемберлен тоже, как и Эмира, была взрослым человеком, с собственным выбором, собственными решениями и собственными средствами, позволяющими заказывать домой суши не меньше двух раз в неделю. В ночь президентских выборов Эмира много раз думала о миссис Чемберлен и мысленно молилась, чтобы той хватило места в сердце принять как есть и сокрушительное поражение, и свою старшую дочь, своего первенца.

В том же году, через четыре месяца после того, как она увидела Келли, Эмира пошла выбирать платье подружки невесты для события, которое впоследствии будет называться первой свадьбой Шони. До Хэллоуина оставалось еще три дня, но был выходной, и дети гуляли по тротуарам уже в костюмах и масках, с ведерками и наволочками для конфет. На Риттенхауз-сквер устроили развлечения для детей, и на кирпичной подпорной стенке, которая тянулась вдоль тротуара, сохли раскрашенные, усыпанные блестками и перьями мини-тыквы с отпечатками мини-ладошек. Стенка была высотой фута в четыре, в дальнем ее конце стояла на цыпочках пятилетняя Брайар в костюме гамбургера и тщетно пыталась дотянуться до тыквы, густо намазанной зеленой краской.

Эмира прошептала «Черт» и заставила себя идти, не замирать на месте.

– Мама? Мама, ты можешь достать мне мою?

– Секунду, Брай. – На другой стороне тротуара, в дорогой шапочке-бини, в тренче цвета хаки и в ботиночках с кисточками сзади, миссис Чемберлен сидела на корточках перед двухлетней Кэтрин. – Молния, кажется, застряла, – сказала она. Кэтрин зевнула и лизнула леденец.