Такой забавный возраст

Этого парня звали Робби Кормье. Робби знали все, и хотя он был чем-то вроде школьного шута, учителя его обожали; на уроках, помогая себе запомнить материал, он громко выдавал импровизированный рэп. Робби был очень маленького роста, но все старшеклассницы сходили по нему с ума, и его выбрали королем выпускного бала – на который Алекс в итоге не пошла.

– Ой-ой, – сказала Джоди.

– Так. – Тамра положила вилку на тарелку и отряхнула руки над землей, подальше от стола. – Я желаю узнать оригинальный текст этого письма. Давай, подруга, колись.

– Я написала Келли много писем… – Аликс посмотрела вверх, на зонт-навес, и покачала головой. Она вспомнила ощущение, когда ноготком мизинца проталкивала сложенное в несколько раз письмо в школьный шкафчик Келли, вспомнила тихий, легкий шорох, с каким оно приземлялось. – Но это письмо, – проговорила она, – было хуже всего, что только можно представить.

– Эротическое? – ахнула Рейчел. – Собственным почерком о сексе? Собственный почерк плюс обнаженные фото?

Джоди, потянувшись через стол, дотронулась до руки Аликс:

– Ты пишешь прекрасные письма, это дело твоей жизни, так что не стесняйся.

Все подались вперед, ожидая рассказа Аликс о единственном из отправленных ею писем, о котором она сожалела.

– В этом письме, которое он показал тому парню, – сказала она, – был мой адрес, код на воротах и нарисованный план дома. Это было, в буквальном смысле, приглашение, в котором сообщалось, где, когда и под какую песню я желаю подарить ему свою невинность.

На той карте были два пятна из волнистых линий, символизирующих воду; под одним была надпись «Джакузи», под другим – «Бассейн». Еще Алекс нарисовала подъездную дорожку в форме замочной скважины, баскетбольную площадку, стрелочку, ведущую к площадке для костра, и сердечко над своей спальней. А внизу предлагалось поставить галочку в соответствующем квадратике – ДА или НЕТ.

– Господи, – сказала Тамра.

– Ого, – сказала Рейчел.

– Ох, милая, – прошептала Джоди.

– Я хотела заняться сексом! – одновременно с ней воскликнула Аликс, всплеснув руками. – И родители как раз собрались уехать на выходные. А у него дома мы не могли ничего и никак, потому что там была целая толпа братьев и сестер… а он мне так ужасно нравился, и я хотела устроить все так, чтобы это точно произошло.

Тамра подлила вина в бокал Аликс.

– Ну и вот. Келли показал это письмо Робби, – продолжала Аликс, – и Робби, с которым я до этого ни разу в жизни и двух слов не сказала, подходит и заявляет: «Я слыхал, твои предки уезжают на уикенд. Мы хотим потусить в твоем поместье».

В тот момент до Алекс даже не сразу дошло, что Робби обращается к ней. Алекс и Келли изгоями не были, однако в школьной иерархии занимали не слишком высокое место. Алекс это знала, потому что разные люди, узнав, что они с Келли встречаются, говорили сперва «Да ну?», а потом: «Не, ну понятно».

Поэтому, вспомнив, как Робби спрашивал, можно ли прийти в ее поместье, Аликс вспомнила и то, как отказала ему в более вежливых выражениях, чем следовало бы. В тот момент ее гораздо больше беспокоило, что он увидел и остальную часть письма. Она немедленно бросилась к Келли, но тот сказал, что никакого письма не получал.

– С какой стати я бы стал показывать Робби твои записки? – повторял Келли снова и снова. Он сидел в своей машине, там Алекс его и нашла, – на нем были наколенные щитки, волосы собраны в хвост. – Но эту я вообще не получал, я тебе клянусь. Слушай, но если Робби хочет прийти… это было бы даже круто.

– Келли! – завопила Алекс. – Это письмо было… оно было самое важное!

Мало того, что ей пришлось пересказывать Келли содержание письма, – ее еще, как она теперь вспоминала, дико раздражала привязанность Келли к Робби Кормье и пятерке его неразлучных друзей-спортсменов. Они были звездами и на площадке, и за ее пределами – шумные, веселые, симпатичные. Они были подчеркнуто приветливы со школьными уборщиками и, проходя по коридорам, напоказ здоровались с ними хлопком ладоней – хай-файв. Когда любой из этой компании уделял Келли хотя бы крошечную толику внимания, Келли на радостях сразу начинал выпендриваться и одновременно старался вести себя как обычно, и шея у него от натуги покрывалась красными пятнами. Так что совсем не трудно было представить, как Келли небрежно, между делом, показывает Робби письмо от Алекс. Келли считал Робби «офигенным»; их шкафчики располагались один над другим, рядом с питьевым фонтанчиком, у которого всегда толпился народ.

Но в планы Алекс не входило устраивать вечеринку. В ее планы входило лишиться девственности. Она не знала этих людей, в доме с ней и Бетени на выходных должна была остаться Клодетт, и, главное, Алекс не собиралась уезжать в университет девственницей. Так что Келли недолго пришлось упрашивать ее сменить гнев на милость.

– Может, ты просто уронила свою записку или типа того, – сказал он, положив руки ей на плечи. – Но ты же сказала ему, чтоб не приходил, так что все нормально. Он и не придет. Но… меня-то ты все еще приглашаешь?