Такса миссис Хадсон

— Он появился у нас примерно год назад, — ответил боцман, — раньше служил на королевском военном фрегате. Говорят, с ним случилась какая-то неприятная история, и он вынужден был подать в отставку. Подробностей я не знаю, а врать не хочу. Танер о себе ничего не рассказывал, а выяснять, что да как, у нас не принято. Раз наш капитан Фортон взял его в помощники, значит, считал достойным человеком, и этого нам достаточно. Не дело команды попусту языками чесать! На вид мистеру Танеру — лет двадцать пять, довольно симпатичный, стройный молодой человек. В обращении с матросами он был строг, но в меру, без ненужных придирок, с другими офицерами на корабле — всегда вежлив и учтив. И не чванливый: ни разу не пожаловался, что делит одну каюту со мной, простым боцманом, хотя ему по корабельному расписанию положено жить со штурманом. Ну так уж получилось… Дело свое он знал неплохо — несколько раз уже ходил в Ост-Индию. В общем, вполне годный для нашего дела офицер, все на «Эмме» были им довольны. Так вот, примерно за две недели до прибытия в лондонский порт мы попали в сильнейший шторм у берегов Португалии, три дня нас мотало по волнам и бросало нещадно, и я, если честно, очень переживал за своих слоников — не разбились ли? Поэтому, когда буря немного утихла, я первым делом достал их из рундука и посмотрел. Слава богу, все оказались целыми, но только вот… Мне показалось, что они… как бы это сказать… стали другими…

— Как это? — удивился Шерлок. — Вы же сами положили их в рундук, так? Что могло с ними случиться?

— Да, верно, — согласился боцман, — но те слоники, которых я приобрел в лавке, были вроде бы чуть светлее, а эти — чуть желтоватее… По виду, размеру — точно такие же, не отличишь, но вот по цвету… Все-таки немного другие. И еще они как будто тяжелее стали… Ну, я удивился немного, но решил, что мне это показалось: после бури я себя неважно чувствовал. Ладно, пожал я плечами, пусть будет так, и положил фигурки обратно в рундук. А после прибытия в лондонский порт, когда мы уже прошли таможенный досмотр, я снова достал их и внимательно осмотрел. И вдруг замечаю — а они снова стали другими! Вернее, это уже мои слоники, те самые, беленькие и легкие, что я купил в городской лавке. Но только шесть штук, без самого маленького. Я всю каюту обыскал, в каждую щель заглянул — нет его, и все тут! Если бы я его случайно сам уронил и разбил — остались бы осколки, а так — ничего! Просто чудеса какие-то… Ну, я положил слоников обратно и запер рундук — чтобы ничего больше с ними не случилось. Да и выбросил эту чушь из головы… Но потом все-таки решил прийти к вам, мистер Холмс. Мне почему-то очень неспокойно, сэр, не поверите: спать не могу, полночи ворочаюсь с боку на бок, все думаю об этих проклятых слониках! Словно какое-то проклятье на них, вот что! Может, вы что-то мне посоветуете? Понимаю, что дело это несерьезное, не какое-то важное преступление, по сути, даже и не кража вовсе, но я чувствую — что-то здесь не так, за всем этим что-то есть. Какая-то тайна… Но полиция, само собой, заниматься этим не будет, нечего даже думать! Скажет, что полнейшая ерунда…

— Вы уже отдали эти фигурки Мэри? — спросил Холмс.

— Нет, — вздохнул боцман Харди, — сказал, что одна разбилась, а шесть дарить никак нельзя, мол, счастья не будет. Хочу, пока стоим в лондонском порту, найти маленькой фигурке замену — может, отыщется в какой-нибудь местной лавке. Тогда все вместе и подарю. До свадьбы время еще есть, может, успею. Если же нет — что-нибудь другое отдам, у меня еще осталось несколько шелковых платков, очень красивых…

Холмс поговорил с мистером Харди еще минут десять, уточнил кое-какие детали, а затем проводил его к выходу — заверив, само собой, что сразу сообщит, если что-то узнает.

— Я бросил якорь у Мэри Борн, — сказал на прощанье боцман, — у нее своя комната в трактире… Заведение называется «Повар и петух», сэр, это на Лоуд-стрит. Пришлите мне записку, если что, я сразу прибегу!

Холмс, разумеется, обещал.

Глава четвертая

После ухода боцмана Шерлок Холмс еще минут пять походил по гостиной, бормоча про себя: «Любопытное дело! Очень любопытное!» Затем быстро оделся и вышел на улицу. Я осталась ждать его в квартире — была уверена, что скоро вернется и все мне расскажет. У Холмса есть одна интересная привычка — любит рассуждать при мне, считает, что это помогает ему лучше думать и выстраивать логические цепочки. Обычно он сажает меня в кресло у камина, а сам ходит взад и вперед по гостиной и говорит, говорит… И в конце концов приходит к тому или иному выводу. Который, как правило, оказывается верным.

Шерлок вернулся уже ближе к ночи. Наскоро перекусил холодной говядиной с острым соусом, оставленной ему добрейшей миссис Хадсон, сел в свое любимое кресло, набил вересковую трубку крепким табаком и начал рассказывать. Слушателей было двое, я и Ватсон — доктор не спал, дожидался возвращения великого сыщика.

Сначала Холмс рассказал Ватсону про то, что узнал от мистера Харди, а затем перешел уже к новым сведениям.