Такси для ангела

Опять чертов бурят! По воздуху он летает, что ли?! Или его простая бурятская мать из простого бурятского улуса согрешила с простым бурятским привидением?

— Это опять вы, Ботболт, — недовольно поморщился Чиж. — Такое впечатление, что ваша мать согрешила с привидением. За девять месяцев до того, как вы появились на свет.

— Привидений не существует, — отрезал Ботболт. — Привидений не существует, а ваза разбилась сегодня. Но как же я не заметил этот осколок?!

Он поднял голову и указал нам на самую верхнюю полку шкафа. Там, в керамических зарослях из кувшинов, горшочков, копилок и мордатых кооперативных нимф-подсвечников, зияла теперь довольно ощутимая проплешина. Брешь на фланге сомкнутых рядов была такой наглой и лезла в глаза так назойливо, что я даже удивилась, почему не заметила ее раньше!

— Она стояла вон там.

— А потом упала и разбилась?

— Да.

— Вот так просто упала и разбилась?

— Нет, сделала кульбит в воздухе! И сальто-мортале! — не выдержала я. — Ну что ты ко всему цепляешься, Чиж! Уже и вазу заподозрил в сговоре с убийцей!

— Ничего я не заподозрил, — огрызнулся Чиж. — Посуда, стоящая на полке, просто так не бьется. И потом: эта ваза — самая крайняя в ряду. Если смотреть на нее со стороны оранжереи. Вы видели, как она разбилась?

— Нет, — секунду подумав, произнес Ботболт. — Не видел.

— Когда это произошло? Во время ужина? — Возбуждение Чижа нарастало с каждой минутой: волосы его побелели, щеки покраснели, а глаза сияли теперь нестерпимой библейской синевой. Еще секунда, и он разразится Нагорной проповедью! Я даже залюбовалась им исподтишка, моментально изменив подбрюшью господина Рабенбауэра.

— А вы откуда знаете? — Ботболт позволил себе намек на удивление. — Она разбилась, когда я нес шампанское в зал. Это имеет значение?

— Еще какое! А где осколки?

— В мусорном ведре. Я вернулся и собрал их.

— Вернулись из зала?

— Нет. До зала я тогда не дошел. Вернулся с полдороги, посмотреть, что случилось. И увидел, что осколки вазы валяются на полу.

— А шампанское?

— А шампанское я поставил сюда, на край стола.

— И сколько времени у вас ушло на то, чтобы собрать осколки?

— Не знаю… Что их собирать! Секундное дело.

— Тащите их сюда!

— Кого?

— Да осколки же!

Ботболт пожал плечами, но просьбу Чижа все-таки выполнил. Он открыл дверцы шкафчика под мойкой и выудил оттуда плотно набитый пакет из-под молока.

— Это и есть мусорное ведро? — изумился Чиж.

— Я использую это как мусорное ведро. Мусора у нас мало, и к тому же он не задерживается в доме.

Из импровизированного ведра были извлечены огрызки краснофигурной композиции числом четырнадцать. И они же спустя секунду, несмотря на молчаливые протесты Ботболта, щедро усеяли пол перед шкафом.

— Сделаем так. Сейчас я засеку время, а вы по моей команде начнете собирать черепки. И старайтесь делать это в том же темпе, в котором делали тогда, во время ужина. Задача ясна?

— Чего уж неясного…

Чиж уставился на часы и дал отмашку рукой. И огромный Ботболт, который мог бы без всякого ущерба для здоровья выступать в коммерческих матчах боксеров-супертяжеловесов, высунув язык от усердия, принялся хватать осколки и сбрасывать их в пакет. Оплакивая тот самый черепок, который он не заметил. На этот мартышкин труд, если верить Чижу, у него ушло ровно пятнадцать секунд.

— Мало! — нахмурился Чиж, зафиксировав время. — Мало, не успеть. Скажите, Ботболт, вы вышли из кухни, как только собрали осколки?

— Ну да.

— И больше не задерживались?

— Нет. Я собрал осколки и вытер воду… Известие о воде пригнуло Чижа к полу. Чтобы не упасть, он даже ухватился за мой локоть.

— Воду? Вы сказали — воду?

— В вазе почему-то оказалась вода. Это странно, там ее не должно было быть… Но она там была!..

— Вот! — заверещал Чиж. — Вот оно! Вода, конечно же! Давайте повторим то же самое, но уже с водой!

— Вы хотите, чтобы я налил воды на пол? — Ботболт несказанно удивился такому эксцентрическому предложению Чижа.

— Хочу.

— Зачем? Зачем я должен разливать воду? Пол чистый, зачем же…

— Это следственный эксперимент, Ботболт. Не ломайтесь.

Только через минуту Ботболт согласился на святотатство по отношению к навощенному и натертому полу. Он достал из-под мойки чистую скатерть, которую почему-то обозвал половой тряпкой, аккуратно разложил черепки, аккуратно пролил воду и так же аккуратно принялся ее вытирать. Теперь мартышкин труд занял гораздо больше времени и вплотную приблизился к отметке “одна минута восемь секунд”.

— Что теперь? — закончив, поинтересовался Ботболт.

— Ничего. — Чиж загадочно улыбнулся. — Просто у нас появилась лишняя минута. И даже чуть больше. Скажите, Ботболт, это вы заперли ящики в буфете?

— Я, а что?

— Вы всегда их запираете?

— Всегда. Стараюсь, во всяком случае.

— А зачем?

Ботболт нахмурился: стоит ли доверять первому встречному родные скелеты в шкафу? Вернее, в буфете. Но, по зрелом размышлении, решил все-таки поведать нам о малоприятных полусемейных тайнах.

— У парней проблемы с алкоголем. Не всегда, но случается. А уж если к ним на язык попал градус, все, пиши пропало. Не успокоятся, пока не вылакают все, что найдут под рукой.