Такси для ангела

— Мне нужно выйти. Ненадолго. В дамскую комнату, — заблеяла Теа. — Надеюсь, в этом нет ничего предосудительного?

— Нет, но… — Чиж замялся.

— Думаете, я собираюсь вынести пузырек с ядом? Канистру с цианистым калием?.. Замести следы?

— Не забывайте, что среди нас находится убийца, — после некоторого раздумья бухнул Чиж.

— И этот убийца — я? — Теа нервно рассмеялась.

— Я этого не говорил… Если вам нужно выйти, тогда, разумеется… Но будет лучше, если вы возьмете провожатого.

— В качестве провожатого или в качестве соглядатая?

Следователь‑любитель задумчиво поскреб подбородок. Любой из ответов оскорбил бы почтенную женщину.

— Если вы позволите, я могу составить вам компанию, — встрепенулся Райнер‑Вернер, и я досадливо поморщилась.

Теперь, когда ситуация с царем джинсовой горы (не без моего участия) была взята под контроль, в Райнере вновь взыграли его порочные инстинкты. Мулатка же, в полном имени которой (Теодора‑Эйприл‑Вивиан‑Октавия) явно проклевывался африканский темперамент, предложение немца встретила благосклонно:

— Буду вам очень признательна, господин Рабенбауэр.

Но интернациональный дуэт так и не состоялся.

— Не пойдет, — сказала Минна.

— Не пойдет, — сказала Софья.

— Никаких сепаратных переговоров с переводчиками, — добавила Минна.

— Тем более что ваши квазииронические тексты вообще не переводимы, — добавила Софья.

— Даже на язык здравого смысла, — заключила Минна.

— А если вам так уж приспичило, пусть вас проводит кто‑нибудь из обслуги. Да вот хотя бы Ботболт… — заключила Софья. — Ботболт!..

Но призыв к мажордому в смокинге повис в воздухе.

Ботболт исчез.

Этот прискорбный факт окончательно прояснился через пять минут, когда Минна и Теа прочесали оранжерею, а Софья и Райнер‑Вернер хором проскандировали затейливое татаро‑монгольское имя, стоя в дверях зала. И даже выдвинулись с этим именем на устах в холл с коврами и оружием.

Но никакого ответа не последовало.

Ботболт как сквозь землю провалился. И никто не смог объяснить толком, когда же он выскользнул из зала. Все хорошо помнили момент, когда бурят передал Пете Чижу тесак и позволил выдоить из себя несколько капель крови.

После этого наступил коллективный провал в памяти.

Пока свидетели преступления шастали в поисках бурята, Ксоло все‑таки удалось вырваться из моих рук, и она снова прибилась к Аглае. Крупно дрожа, собака подползла к хозяйке, несколько раз лизнула ее сжатую в судороге ладонь и затихла.

— Мы не можем оставить ее вот так, — жалобным голосом сказала я Чижу. — Давайте перенесем ее куда‑нибудь… Хотя бы на диван.

— Нет, — Чиж был непреклонен. — Это сделают те, кто должен сделать.

— Нужно хотя бы прикрыть… — не отставала я от Чижа.

— Хорошо.

Скорченная фигурка Аглаи рвала мне сердце. Она была нереальна и непристойна одновременно — как и любое физическое проявление смерти. Впрочем, что я могла знать о смерти? Несколько отрывочных воспоминаний детства: дед в простеньком гробу в гостиной (той самой, где по воскресеньям обедала вся семья); похороны воробушка в дальнем углу двора, за гаражами (стеклышки, фантики от конфет, перемазанные млечным соком одуванчики); похороны жука, похороны стрекозы, бабочки и маленькой лягушки… Телефонный звонок мадам Цапник («Заказ на костюм отменяется, Алиса, мой шурин умер в прошлую пятницу»)… Соседская колли, околевшая от рака. Дельфин на песчаной отмели у Евпатории — искалеченный винтом…

И вот теперь Аглая.

Ее уход, так похожий на заставку к телепрограмме «Играем в детектив», и сам был детективом. Но три закомплексованные литературные экстремистки превратили его в фарс.

А теперь еще Чиж…

Чиж придал фарсу законченность, сняв со стола тяжелую скатерть. Скатерть еще хранила в себе несколько темных, непросохших пятен шампанского и воспоминания о шведском столе. С икоркой, салями, балычком, пикулями и швейцарским сыром.

— Что вы делаете, Петя? Вы с ума сошли?!

— Предлагаете, чтобы я сорвал шторы?

— Нет, конечно… Я поднимусь к себе и возьму простыню.

— Хорошо, — согласился он и повернулся к режиссеру Фаре. — Ты побудешь здесь?

Фара закивал аккуратно зализанной восточной головой, надул щеки и тряхнул плечами. После подобных красноречивых телодвижений непременно должен следовать танец «Куч куч, хота хаи». На фоне цветущей сливы и горы Нангапарбат.

— Идемте вместе… — Чиж подхватил меня под руку. — В холле я видел телефон. В ментовскую нужно звонить в любом случае.

— Да, вы правы.

Телефон действительно стоял на небольшом столике в холле рядом с гепардом. Возле него уже ходили кругами Софья и Райнер‑Вернер. Судя по мизансцене, Райнер порывался схватить трубку, а писательница Сафьянова всеми силами пыталась этому воспрепятствовать.

Увидев нас, Сафьянова отпрянула — и от Райнера, и от телефона.

Райнер‑Вернер, воспользовавшись моментом, тотчас же бросил плоский палец на клавиши.

— Куда это вы собираетесь звонить, любезнейший? — поинтересовался Чиж.

— В консульство. Я — гражданин Германии и не хочу быть втянутым в это… м‑м… неприятное происшествие.