Такси! Такси!

- Зря ты, Людмила, идешь в таксисты, - говорили знакомые шоферы. - Нет ничего труднее, чем работать с людьми. Будет болеть не спина, а голова…

Метромост.

Нет, голова не болела. Людмила Николаевна ничуть не устала в первую смену. Впрочем, на это она и рассчитывала. Одного не предусмотрела: оказывается, она совершенно не знала Москвы, хотя столько моталась по московским улицам! Первый же пассажир, он встретил ее у самых ворот, озадачил:

- Улица Савельева.

- А где это? - честно спросила она.

- Вы, таксист, не знаете? - удивился он, но так спешил, что не стал доискиваться до причин.

- Я первый день в такси. Но только не пугайтесь, за рулем давно.

- Ну уж, такая молодая и - «давно».

К счастью, в первый день в ее такси садились главным образом москвичи, которые знали, какими улицами их везти. А когда оказывались гости и называли незнакомое место, она честно признавалась:

- Представляю себе, где это, но боюсь, буду ехать окольными путями и вы заплатите лишнее. Я сегодня первый день в такси.

Люди не обижались! В тот первый день Людмила Николаевна поняла, что пассажиры могут оценить искренность, с ними не опасно быть искренней. Это даже сулит истинную награду: в конце концов, с их помощью Александрова быстро запомнила самые короткие дороги - изучила Москву до каждой улицы и знает ее теперь так основательно, как может знать ее только таксист.

Удивительно было другое: в первый же день Людмила Николаевна «привезла план»! В диспетчерской поразились. Там были одни женщины, они порадовались за новенькую: с мужчинами в первый день такое бывает редко. Дескать, женщины проворнее, и все идет у них правильнее.

Все восемь лет работы в такси Александрова слышит разговоры, в которых сравнивают работу женщин и мужчин, - особенно часто в рейсе. Почему-то всегда удивляются, что женщины-шоферы работают или не хуже мужчин, или даже лучше. Пора бы и перестать! В конце концов, именно в таксомоторном хозяйстве женщине трудиться особенно просто. Поставишь вечером машину в бокс, а наутро берешь ее снова исправной: без тебя, по одним лишь твоим указаниям, ей вернут силу, исправят малейшие недостатки.

И все-таки случается, что женщине-шоферу прощают то, что никогда бы не простили мужчине. В тот первый памятный день Людмила Николаевна, разворачиваясь у Сретенских ворот, вдруг ни с того ни с сего поехала против движения. Постовой милиционер даже не свистнул, так был удивлен происшедшим; он смотрел широко раскрытыми глазами на машину - нарушительницу правил, которая шла прямо к возмездию. Когда Александрова сообразила, что ошиблась, сбавила ход, но все-таки не стала убегать от наказания, медленно приближалась к милиционеру. Он иронически подбодрил ее:

- Давай, дорогая, давай! Рубль мне везешь? То есть, штраф…

И все-таки милиционер не оштрафовал. Был великодушен, простил. Даже не спросил: где, дескать, ваши права. Понял, что ошибся человек.

И еще - много спустя - был случай, когда она явно нарушила правила движения: в поздний вечерний час на пустом Комсомольском проспекте долго горело зеленое окошко светофора. Зеленый огонек был виден издалека, он все не кончался, и перед самой линией перехода вдруг исчез. Людмила Николаевна почему-то не сразу отреагировала на это, затормозила с опозданием - после перекрестка. Остановилась, вынула из сумочки три рубля и протянула подоспевшему к этому времени милиционеру.

- Три рубля? - посмотрел он на бумажку.

Наверное, он был тронут готовностью шофера к наказанию: виновница не спорила, не взывала к снисхождению.

- Знаешь что, вернись обратно и еще два раза проскочи на красный. Чтобы было ровно на три рубля. Нет у меня сдачи.

Милиционер был пожилой, лицо доброе. Пожилые инспектора вообще снисходительнее. Правда, по большей части говорят шоферу «ты», но не от высокомерия - отечески, и тогда это не обидно.

И все-таки по большей части регулировщики относятся к шоферам-женщинам сурово и требовательно, как к мужчинам. Иногда даже проявляют излишнюю придирчивость. Тогда Людмила Николаевна не молчит, не выслушивает покорно несправедливые поучения, как делают другие, готовые любой ценой, даже унижением, расположить к себе человека в форме. Она спорит, если чувствует свою правоту, смотрит прямо, зная, что нечего бояться: вела себя дисциплинированно, машина в полном порядке - иначе не села бы в нее, а спиртного не потребляет, слава богу, вообще не понимает вкуса в нем.

Первый месяц работы на такси казался сплошным нескончаемым праздником. «Никак не могла наработаться», - вспоминает она. Людмила Николаевна еще не могла привыкнуть к бесконечным переменам, которые происходили в ее автомобиле. Вот только что ехала в приподнятом настроении приодетая семья: родители и двое детей. Ехали, наверное, в гости. Дети жадно приникли к стеклам. Видно, нечасто ездят на машине и родители - вели себя степенно, просили разрешения открыть окно и тихо вели разговор, из которого она пыталась создать представление об их жизни, догадаться, куда едут они, ради чего.

Потом на то же место сел пожилой узбек. Он попросил:

- Покажи, дочка, Кремль.